— Все, Василиса, мне уже лучше, — поблагодарил меня святоша и продолжил, — я пошел к нему в комнату и уже хотел постучаться, когда услышал там странные звуки. И когда я прислушался, с ужасом понял, что за дверью проводят ритуал призвания демонов. Этот «друг» моего брата творил заклинание, состоящее из ужасно длинных и труднопроизносимых слов, у которых не было смысла. Я тогда так испугался, что тут же, никому не сказав, прямо среди ночи сам лично побежал к святому отцу.

Святоша еще немного подышал, собираясь духом, чтобы закончить рассказ.

И я тоже. Ведь святой отец угрожает и моей безопасности. И если узнает откуда я появилась… гореть мне синим пламенем.

— Инквизиторы собрались быстро. И уже через полчаса мы вернулись в наш дом. Они ворвались в комнату к гостю, а там оказался и мой брат. Их забрали обоих. Даже особенно разбираться не стали. Они осмотрели всю комнату, но не нашли ничего запрещенного. Но ведь я был семинаристом, будущим священником. И именно мои слова легли в основу обвинения моего брата и его друга в вызове демонов.

Мы подышали еще немного. Мне просто надо быть более осторожной. Научиться молитвам и почаще и побольше креститься. Я живу при храме, среди божьих людей, а это дает мне некоторую защиту. Как же хорошо, что я не переехала из работного дома, когда у меня появились деньги.

— Я потом сам осмотрел комнату. То, что показалось мне языком для вызова демона, было медицинскими терминами. Друг моего брата повторяя их вслух, пытался исправить свою речь. Я попробовал объяснить инквизиторам свои догадки. Поехал к святому отцу, добился, чтобы он принял меня, и рассказал о своей ошибке.

Свтоша снова замолчал.

— Вы не успели? — спросила я.

— Почему не успел? — вздохнул святоша. — Успел. Святой отец ответил мне, что даже если я и прав, то возможных демонологов все равно лучше сжечь. А Господь Бог сам разберется, кто прав, а кто виноват… и наградит вечностью в раю, если они были невиновны.

Вот нихр…чего себе… неудивительно, что после такого у святоши крыша поехала, и он стал таким правильным.

— Но, знаешь, Василиса, что самое страшное? — святоша всхлипнул, — самое страшное, что мой брат, во время казни, стоя на куче дров, кричал, чтобы я не смел винить себя, что он все равно любит меня. Понимаешь? Он даже не держал на меня зла за то, что я убил его. Я тогда многое думал, и когда закончил семинарию, решил стать простым святошей, чтобы быть ближе к людям. Чтобы не забыть о том, что ни ряса, ни сан не делают тебя безгрешным.

Святоша всхлипнул и вытер слезы рукавом рясы. Неправда, что настоящие мужчины не плачут. Иногда и им нужно оплакать тех, кто ушел.

И мне многое стало понятно в самом святоше. Это его истовая вера, что все люди хорошие, появилась не просто так. Эта вера стала его защитой и его же проклятьем. Он каждый раз сомневался в том, что видел. И каждый раз вспоминал…

— Прости, дитя мое, — печально улыбнулся святоша, — это я должен давать тебе утешение, а не наоборот.

— Святоша, — улыбнулась я осторожно, — но кто-то же должен утешать и вас тоже. И мне совсем не сложно это сделать. Мы же друзья…

— Друзья, — эхом повторил меня святоша, — у меня давно не было друзей. Но зная тебя, я понимаю, у меня нет ни единого шанса отказаться от нашей дружбы.

— А вы хотите отказаться? — притворилась я удивленной, хотя прекрасно поняла о чем говорил святоша.

— Нет, — покачал он головой, — не хочу. Ты удивительная, я еще никогда не встречал таких людей. То, что ты делаешь, вроде бы так эгоистично и меркантильно, но почему-то в итоге всем вокруг становится лучше.

Я рассмеялась.

— Мой отец, — я уже привычно все свалило на него, — говорил, что это и есть невидимая рука рынка… ну, то есть хороший купец, делая что-то себе, должен стараться, чтобы это принесло пользу и другим тоже. И только в этом случае он может стать успешным.

— Твой отец был удивительно мудрым человеком, Василиса. Ты должна гордиться им.

— Я и горжусь, — не моргнув глазом, соврала я. А Адам Смит, экономист, который и придумал этот термин, наверное перевернулся в гробу от моей наглости.

— Святоша, — прервала я паузу, — а ваши родители? Они… Что они сказали вам? Они простили вас?

— Я не знаю, — пожал плечами святоша, — сначала им было не до меня, а я уехал из дома на следующий же вечер и больше никогда не возвращался.

— Но это же неправильно! — я подпрыгнула на приступочке, — они и так потеряли одного сына, а вы лишили их и второго! Они еще живы? — Он кивнул. — Вы обязательно должны их навестить, святоша! Это слишком жестоко с вашей стороны.

— Я не могу, — опустил голову святоша, — я не могу посмотреть матери в глаза. Понимаешь? Не могу. А если она меня не простила? Как я буду жить дальше?

— Думаю, она не держит на вас зла и будет рады, если вы вернетесь.

Но он только отрицательно помотал головой из стороны в сторону.