Я ему во второй день пути почти честно рассказала, что от недомужа я сбежала. Мол, решил он вторую жену в семью взять, а я отцу обещала единственной быть. Вот и ушла. Никамор головой покачал неодобрительно, сказал, негоже жене от мужа бегать, но слово купеческое держать надо. Иначе веры у людей веры тебе не будет. А покупатель купцу верить должен, как самому себе. Тогда и покупка в радость будет, и в следующий раз он к тебе придет, денежку, как птичка в ключике. Принесет.

Вот после этого Никамор опекать меня взялся. Заботиться. Тулупчик запасной отдал, кусок шкуры медвежьей, под попу подстелить, чтобы теплее было, на постоялых дворах первым делом комнату для меня заказывал. И все так словно невзначай, ненавязчиво, а у меня каждый раз сердце кровью обливалось и слезы на глазах выступали. Никогда еще обо мне мужчина так не заботился. И за десять дней пути прикипела я к Никамору всем сердцем… Все думала, вот бы мне отца такого. Может быть тогда из меня нормальная женщина выросла бы, а не мужик в юбке. На это моя женская половина снисходительно фыркала, мол, ага, как же… так и поверили.

Через две недели наш караван въехал в ворота Великомира — столицы княжества. Дело было вечером, караван ставший за время пути единым целым, внезапно распался на несколько частей. На моей телеге лежал груз Микаша, и я собралась было ехать с ним. Тем более, Микаш сам пригласил меня пожить у него. Мол, гостьей будешь.

Он еще после того случая в трактире постоялого двора оказывал мне знаки внимания, но ничего, кроме дружбы я ему предложить не могла. И он согласился, что быть добрыми друзьями гораздо лучше, чем постоянно пробовать друг друга на прочность, поэтому я и не опасалась за свою добродетель.

Но дядька Никамор думал по-другому:

— Васька, — нахмурился он, — негоже бабе молодой по чужим мужикам мыкаться. Давай-ка ко мне поехали, а товар свой Микаш завтра заберет. Мы с женой моей Арешкой тебя, как дочь родную, примем. Наша-то выросла уже. В прошлом годе уже внучка старшая замуж вышла.

Я уже знала, что у Никамора было три жены и девять детей, но мор больше двадцати лет назад унес жизни всей его семьи. Выжили только он, одна из его жен и старшая дочь. Она как раз замуж вышла и уехала.

Отказываться от предложения дядьки Никоамора я не стала, и уже через несколько минут мы въехали в просторный двор Никоморовой усадьбы, по-другому назвать этот огромный дом, с большим двором и многочисленными хозяйственными постройками язык бы не повернулся.

Арешка встретила меня насторожено, она обнималась с мужем, широко улыбалась и даже плакала, радуясь его возвращению, но при этом я чувствовала, она не особо рада меня видеть. Собственно, очень не рада.

— Арешка, — пробасил Никамор, когда улеглись первые эмоции от встречи, — это Васька, из купеческих. Овдовела, приехала счастья в столице пытать. Она наша гостья. Поживет, пока не устроится.

Надо было видеть, с каким облегчением выдохнула Арешка, и улыбаться мне стала чуть искренне, а до меня, как до утки на третьи сутки дошло, что она меня восприняла, как будущую вторую жену. Вот и всполошилась, возненавидела заранее. А еще докумекала я наконец-то, что тут вам не там, если бы поехала с Микашем, то в глазах всех стала бы его, как бы это помягче выразится, любовницей. И даже Микаш считал бы так же. Тогда-то стало ясно, от чего уберег меня дядька Никамор.

— Васька, — сияющая от счастья Арешка, обняла и меня тоже, — очень рада привечать тебя в своем доме. Я тебя в комнату дочки нашей поселю, тебе там удобно будет. Пойдем, — взяла она меня за руку, — покажу.

Я пошла, а чего? Устала за день. Помыться хочется, переодеться, поужинать и спать лечь. Завтра с утра дел полно. И надо еще успеть к тому времени, как Макиш мою телегу разгружать начнет, чтоб лишнего не прихватил. Как-то после такого двусмысленного приглашения, которое я чуть не приняла по незнанию, доверия у меня к нему нет.

Как только мы с глаз дядьки Никамора скрылись, как подменили Арешку. Рука до этого мягко лежавшая на моем локте, вдруг стала жесткой и сжалась изо всех сил. А вместо милого голоска из ее рта вырвалось шипение:

— Ты, девка, ежели собралась мужа моего охмурить, имей в виду, я костьми лягу, а ты полбовницей и останешься. Ты не смотри, что Никамор хозяин, в этом доме я хозяйка, и как я скажу, так и будет. Поняла?

— Поняла, — вздохнула я, — не собираюсь я больше замуж, тетка Арешка. Хватит с меня одного раза, — я запнулась. Совсем забыла, что по легенде у меня уже два брака. — и второй помолвки. Все мужики козлы, — добавила я искренне, — и я никого больше близко к себе не подпущу.

Кивнула тетка, ответ мой принимая, и рука на локте расслабилась. Тут мы как раз до комнаты моей дошли. Небольшая, но аккуратная, чистая, а большего мне и не надо.

— Ох, — вздохнула тетка Арешка, закрывая за собой дверь соей спальни, чтобы из коридора на не видно, не слышно было, и всхлипнула, — тяжела наша бабья доля, не повезло тебе, дочка, с мужьями-то.