— Ты не знаешь, где в городе можно купить горькие бобы? Так, чисто случайно. А второй поважнее. В твоей халупе сколько комнат?

До конца первого месяца в городе оставалось меньше десяти дней. С одной стороны, это радовало: подготовка к переезду в маленький домик на самой окраине шла полным ходом и не так жалко будет впустую потраченных медяков, если съедем раньше срока. Понятно же, что госпожа Магнолия лучше съест сырого осьминога из моих ежедневных закупок, чем вернет деньги.

А с другой стороны, деньги таяли с пугающей скоростью, не слишком при этом приближая заветную цель: эксклюзивную шоколадную конфету для мамки Берты.

Про горькие бобы Янь предсказуемо ни брюквы не знал, ему хватило шокирующей новости о том, что половину его халупки можно сдать за живые деньги или за ежедневное меню.

Когда я это предложила, пацан сначала категорически отказался и сбежал. Следующим утром он уже был не просто насуплен, но и прилично задумчив.

Я не давила, все, что нужно, сказала в первый раз: мы запросто можем сообщить соседям, что к детям приехали дальние родственники с севера, все поверят. У троицы появится стабильный и безопасный доход. Небольшой, конечно, доброта добротой, но платить за угол в халупке на краю мира столько же, сколько за комнату с отдельным двориком в приличном квартале, глупо и подозрительно. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, Янь это знает лучше меня и, если бы я предложила такие условия, отказался бы точно.

А так — вон, думает. Лоб морщит под выгоревшими волосами, давно, кстати, не мытыми. Торчат сосульками в разные стороны, слиплись от морской соли.

— Ты тут ляпнула, — пробухтел он, передавая мне по счету очередную партию головоногих, — что как раз будет кому за девками присмотреть, когда я до рассвета на острова уплываю. А откуда мне знать, — и зырк на меня из-под сосулек отчаянно злыми глазами, — что вы не затем подбираетесь?! Вернусь, а вас с девчонками след простыл, ищи свиста в Ракушках!

Он шмыгнул носом и яростно засопел, упихивая очередного морского гада в мою корзинку так, чтобы можно было крышку закрыть.

— Янь, ты ж не дурак, — спокойно вздохнула я, задавив в себе желание погладить мальчишку по голове. Его сейчас погладь, ага. Как раз о сосульки-колючки и уколешься, так воинственно они встопорщены. — Зачем для этого у тебя угол снимать? Хотели бы украсть девчонок и нажиться — пришли бы в любой день на рассвете. Тебя дома нет — я точно знаю, в какое время. Девчонки со мной знакомы уже, дверь откроют. Вернешься ты с осьминогами, и что?

Маленькая дочерна загорелая рука на крышке корзинки сжалась так, что тростниковое плетение затрещало, а костяшки пальцев побелели. Кажется, я озвучила его главный страх.

— Вот так вот. Мне просто у бабки дорого снимать и неудобно, — еще спокойнее пожала плечами я. — К тому же девчонки у тебя сообразительные. Смогут помочь с чисткой или за котлом присмотреть, где эти гады варятся. Ну и вообще — на подхвате. Тебе что, медяки лишние? Нет? Вот и мне. Я на вас прилично сэкономлю, понятно?

— Да… — Пацан шмыгнул носом и отпустил слегка покореженную несчастную плетенку. — Ладно… вроде не врешь. А когда? Переберетесь-то? Барахла ж у вас еще… куда складывать? Места маловато.

— У тебя там позади дома пустырь, — выразительно фыркнула я. — Места — завались.

— И в первую же ночь все стащат благодарные соседи, — ехидно парировал маленький засранец. Он заметно успокоился и приободрился. — Полтора медяка с тебя за сегодняшний улов. Гони деньгами, мне кой-чего для рыбалки купить надо, и вообще.

— Держи. — Я быстро отсчитала ему три самые мелкие медные чешуйки, каждая достоинством в полмедяка. — Забор поставим. Крон прямо сегодня придет и займется. Дел на один день.

— Из чего? — снова съехидничал мальчишка, деловито осматривая свое плавательное корытце и ковыряя пальцем наметившуюся в дереве длинную трещину.

Похмурился и полез в мешочек у пояса за смесью смолы и рыбьего клея, он ее все время с собой таскал на рыбалку, видимо, как раз для таких целей. Как и обрывки старых конопляных веревок, размочаленных в паклю.

И продолжил мысль:

— Разве что из козьих орешков — там как раз чуть подальше выпас, местные тетки своих гадин рогатых гоняют. А досок и гвоздей не водится, ты рехнулась деньги на такое тратить?

— Не твоя забота, — отмахнулась я. — Там в овраге за пустырем и пастбищем тростник, ивовые заросли, да чего только нет. Для плетня самое то.

— Это я буду, как деревенщина какая, за плетеным забором сидеть?! Чтоб все соседи видели?! — взвился Янь, словно его со дня долбленки недобитый рак за мягкое место приголубил.

— А что, — я не выдержала и щелкнула по облупленному носу, — твой городской гонор от такого деревенского способа пострадает? А по заднице? Смотри, нашелся ценитель урбанистической архитектуры!