— Госпожа, можно попросить? — поспешила вмешаться я, поймав за то время, пока тащила тележку к месту работы, несколько не очень приветливых взглядов от других «сестриц». Еще одной торговке здесь никто рад не был, даже несмотря на то, что появилась я явно с ведома и согласия Берты. — Если это не слишком нагло с моей стороны, то из двух мест на пирсе, где уместнее всего смотрелся бы мой товар, можно я выберу то, что между вами и сестрой Фридой?

— Хм? — Ума выпрямилась, отряхнула руки от муки и удовлетворенно осмотрела рядок круглых лепешек, прилипших изнутри к раскаленным стенкам мини-печи. Лепешки надувались на глазах, из плоских и белых становясь пухлыми и золотисто-румяными. — Еще раз убедилась, что ты не дура. Лани, не клади изюм в следующую миску теста, положи веничных зерен и масла побольше. Лепешки понадобятся несладкие.

Я кивнула, тоже на ходу оценив, как легко и с полувзгляда старшая над девицами поняла и подхватила мою мысль.

Уже через полчаса, несмотря на недоверчивые взгляды ближних и дальних соседок (каждая сочла необходимым подойти и заглянуть в ведро с осьминогами, каждая обменялась разной степени многозначительности взглядами с Умой), все было готово. И запах жареных морских жителей поплыл над толпой, щекоча не только носы, но и любопытство голодных с утра прохожих.

На то и был расчет. Все же запах имеет значение всегда, а уж в рекламе… никакого зазывалы не надо!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Вот один бегущий мимо морячок повернулся и принюхался, словно на веревочке подтягиваясь к моей тележке, вот другой… Рыбак в лодке поднял голову над каменным пирсом и с предвкушающим удивлением повел носом в мою сторону… Даже Фрида, с утра еще не слишком расторговавшаяся пенистым напитком, облокотилась на свою бочку и заинтересованно приподняла бровь в мою сторону.

— Угощайтесь, добрый господин. — Как улыбаться клиентам, как с ними разговаривать, меня учить не надо. Без фамильярности чтобы, и приветливо, и лишних намеков не давать. — Цены у нас веселые, самому грустному клиенту по карману, а уж качество… пальчики оближете. И не смотрите, что на вид всего лишь закуска. Вон у сестрицы Умы лепешки, у сестрицы Фриды — пиво, лучшее на этом пирсе. Три десятушки медные, а у вас в руках плотный завтрак, каким не во всяком трактире угостят даже за серебрянник!

— Что-то ты слишком бойкая на язык, смотри, как бы не укоротили, — сказала Фрида, причем вполне добродушно. У нее кончилось пиво в бочке, несмотря на то что до заката было еще часа четыре. Двое мальчишек, что были при мамкиных дочках на побегушках, уже умчались куда-то в город, надо думать, за новым запасом пенистого напитка, а румяная валькирия пока отдыхала, присев на невысокую скамеечку и обмахиваясь вышитым платком. — Да не мы укоротим, не косись. Ты своей трепотней сегодня не только нам с Умой выручку сделала, но и другим сестрицам помогла… и это может очень не понравиться соседним семьям. Сегодня на нашем пирсе было больше народа, чем обычно, значит, у них — меньше.

Я пожала плечами и вздохнула, машинально перехватив и поправив нож в руках Майю — ребенок, набегавшись по пирсу и наевшись разных вкусностей, упорно лез помогать мне и чистил последних осьминогов. Тоже до вечера не хватит… и запас нам пока взять неоткуда.

Вручив и ей, и младшей сестренке Яня по булочке, я усадиле девиц позади телеги и велела отдыхать. А сама вернулась к разговору.

— От конкуренции все равно никуда не деться. Мой товар тут новый, даже без «трепотни» все равно народ бы шел просто на запах. Если бы я тянула одеяло только на себя, лучше было бы? Вы бы сами первые мне холку намылили.

— Это верно, — фыркнула Фрида, они переглянулись с Умой и дружно захихикали. — Была тут у нас одна… даже вступительный взнос не спас!

— Ну вот. Такая толпа, конечно, только первые дни будет, потом поспокойнее станет. Но все равно выгоднее со мной, чем без меня. — Я говорила прямо, даже не думая скрывать свои мотивы. — И если начнутся претензии от других мамок, то заденет всех, верно?

— Верно, — кивнула Ума, ловко вымешивая очередную порцию теста. — И хай подымут, и орать на всех будут, не на одну тебя. На то ты и в семье, хотя и без году неделя. Берта разберется, а мы, если надо, подсобим.

— И когда вы будете… подсоблять, вам ведь приятнее будет не за чужие барыши воевать, хоть и семейные, а за свои кровные? — Я спокойно и ясно улыбнулась булочнице, а потом и другой соседке, нанизывая последние кусочки щупалец на длинные рисовые соломинки.

— Ах ты змеюка, — засмеялась вдруг Фрида, звучно так, глубоким красивым контральто. — Хитрая тварь, а! — И она в восторге хлопнула себя ладонями по пышным бедрам. — И ведь верно!

В целом первый день прошел великолепно. За вычетом расходов на морепродукты, на дрова, специи, муку и прочие ингредиенты у меня в поясном кошеле звенело меди почти на целый серебрянник. Не миллионы, но очень хорошие деньги по нашим нынешним меркам. Но вместе с деньгами (из которых я честно выплатила десятину в кассу «семьи» на общие расходы и еще одну двадцатую лично мамке) сразу пришли новые проблемы.