Одно странно. Лиу сказал, что не только он узнал «глаза Юля». Его одержимый близнец сболтнул, что и та девушка его словно бы узнала. Мол, Лиу так показалось. И хотя она тут же стала все отрицать…

— Ну надо же, какие у тебя патлы… несговорчивые, — озадаченно потянулся поскрести в затылке Янь, глядя на то, как невидимые, но четко ощущаемые мною серебристые искры словно съедают всю постороннюю грязь и краску с прядки волос.

— Куда! — возмутилась я, ловя его за руку. — Хочешь с зеленым пятном на голове месяц ходить? Я тебе говорила, что их ничего не берет, пробовала уже. Нет, приспичило тебе среди ночи на мне каракатиц проверять. Как ты ее только выловил у берега, пакость эдакую. Чисти осьминогов и не отлынивай! Второй день пра…а-а-а…здников… выручка самая внушительная. А нам еще на зиму одеваться и вас одевать. И корыто под третьего твоего помощника… Крон сказал, хорошее дерево придется купить.

— Бу-бу-бу, — сказал Янь, покосившись на спящих сестренок, их мы загнали в постель, невзирая на писк и попытки вцепиться в щупальца и молоточки для отбивания. — Всегда так ждал середину лета. А теперь скорее бы уже прошел этот праздник! Сил никаких…

— Вот так вот живут взрослые, — «утешила» я мальчишку, сама украдкой вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. — Ты же, небось, мечтал побыстрее вырасти? М-м? Ну вот, наслаждайся.

— Нечестно… В гробу я видел такую взрослость.

Невнятное ворчание Яня утонуло в новом ведре щупалец, слава богу, последнем на сегодня. Три часа до рассвета, смысла ложиться уже почти нет, но если я не посплю хоть час, то очень сильно пожалею об этом днем. Усталость навалилась коварно, со спины, даже страх и недоумение по поводу моих миньонов отодвинулись на второй план.

Я подумаю обо всем этом после праздников. А пока… пока надо работать.

— Янь, сегодня твои помощники плывут на рифы без тебя. И не спорь! Твое корыто отдадут тому, кто вечно на берегу вас ждет и завидует. А сам спать. Быстро, я сказала! А то сейчас ту самую каракатицу на голову надену и шоколада больше не дам.

Янь уже почти уснул в своей кровати, которая стояла тут же — в «большой» проходной комнате, где мы обычно работали, обедали и где спали они с Кроном, уступив малюсенькую заднюю каморку «девчонкам». И вдруг встрепанная голова на тонкой шее снова вынырнула из одеял, на меня уставились два встревоженных ореховых глаза, и всю дорогу молчавший за работой Крон аж крякнул от паники, звучавшей в высоком мальчишеском голосе:

— Погоди, а как… завтра на пирсе?! А если эти снова пристанут?! Они тебя… заберут?

— Кто додумается искать меня на пирсе? — пренебрежительно фыркнула я, мысленно скрестив пальцы на всех конечностях: вот хоть бы не додумались! — Мы же пустили их по ложному следу. Никто не подумает узнавать в крикливой торговке понравившуюся им девушку, тем более такие знатные господа почти не бывают на нашем конце пирса, дальше сладостей они не заходят. Так что успокойся. К тому же я на всякий случай получше замаскируюсь: не вышло перекрасить волосы — значит, просто спрячем их совсем. А для лица попрошу у Фриды ту темную пудру, что от загара. И кожу сбережет, и выглядеть буду как местная. Ни один красавчик внимания не обратит.

Не сказать, чтобы мои слова совсем успокоили Яня, он так и засыпал, продолжая что-то недовольно бухтеть себе под нос. Хорошо еще, что долго это не продлилось — усталый мальчишка отрубился буквально через минуту.

А я тяжко вздохнула. Самое паршивое, что я не могу поступить правильно. В смысле — умнее всего сейчас собрать пожитки и свалить из Картахелии, не дожидаясь окончания праздников, розысков, миньонов и, как следствие, герцогов. Но!

Но… куда я денусь от детей? Крона я могу забрать с собой, ладно. Наплевать на все с таким трудом достигнутые цели — пережила бы. Но дети… тащить их с собой, когда половина лета уже позади и не так далеко осенняя слякоть, а потом и зима… не имея ни дома, ни достаточных денег для переезда, ни понятных перспектив… безумие.

И оставить нельзя. Я тут пригляделась и прислушалась. Троица сирот совершенно точно доживала последние спокойные денечки перед брюквецом: ими уже заинтересовались всякие неприятные и мутные людишки. Этим людишкам, кстати, поперек горла наш с Кроном переезд, и еще непонятно, что они по этому поводу думают предпринять. Но с ними я надеюсь справиться.

Если мне на голову опять не упадут миньоны, герцоги и королевство.

Я почти уверена, что те липкие взгляды в спину, что настигают меня время от времени, — это наши старые знакомые из Ракушек. И просто волосы дыбом встают по всему телу, когда я думаю, как же вовремя я нашла чертовы какао-бобы и попросилась под юбку к Берте. Если бы мы не принадлежали к самой известной, богатой и, теперь я не сомневаюсь, опасной семье на пирсах, никого не остановили бы какие-то там дальние родственники с севера: Крона просто прирезали бы в темном переулке, а мы все вчетвером попали бы в Ракушки, а оттуда выход один — на тот свет в зашитом мешке.