А я… засуну свои эротические сны поглубже и буду работать до умопомрачения — всегда помогало от личной жизни. И сейчас поможет. А зеленые глаза… постараюсь забыть.

Потому что все иное — слишком опасно. И не только для меня, прежде всего — для самого Лиу.

Главное, чтобы уехали вслед за купеческими караванами, которые уже сегодня ночью начали покидать Картахелию. Пусть ищут там подходящую девушку, пусть не найдут. А я…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ А мне тоже надо как-то жить. И думать над тем, что портовый город — не навсегда. Рано или поздно отсюда тоже придется уходить. Хорошо, если не бежать.

Значит, надо готовиться и очень хорошо все просчитать. И приготовить несколько путей отступления, да таких, чтобы всех с собой увести, или пристроить в безопасность, или…

Короче, все сложно.

— Проснулась? — В комнату вошел Крон, свежевыбритый и отвратительно бодрый, словно и не пахал со мной наравне все эти дни, а потом еще остался возиться с козьим приплодом, когда я уже уползла спать. — Я тут это… посчитал все с утра хорошо, по кучкам разложил. Окончательно вместе надо деньги распределять. Только я уже потратился маленько. — Он смущенно вздохнул.

— На что? — У меня и тени сомнения не было, что наш «домохозяин» опять совершил выгодную и нужную покупку: с тех пор как клятва выжарила из его мозгов алкоголь, других трат за ним не водилось.

— Дык это… пошел я, значит, поутру по соседям. Узнать, где лавка с сукном покрепче и подешевле. Ну и…

— Мне уже интересно, — вздохнула я, потягиваясь. — За завтраком расскажешь. Мелкие где? Козлят тискают? А, ну пускай… слушай, у меня вопрос к тебе.

Вообще-то, его давным-давно надо было задать, еще когда я впервые увидела, насколько повзрослели миньоны. Но было столько беготни, а потом работы, а потом усталости… а потом козлят, что я забыла. — Какой год был, когда мы с тобой сбежали из замка?

— Так это, гос… — растерялся Крон. — То есть сестра… не знаю я. Кто ж те года в деревне считает? То есть считают, но в каждой же по-своему. Всегда люди помнят, сколько лет назад у кривого Ворда корова на пастбище в кротовую нору провалилась и ногу сломала. Или в каком году неурожай случился. От тех вещей и счет ведут. А по-городскому-то я не спрашивал, как в замок пришел, мне не надо было.

— М-де, — вздохнула я. — Ладно, не бери в голову. Что ты там опять прикупил полезного?

— Умывайся, я кашу разогрею. — Потоптавшись на пороге, Крон развернулся и пошел к печке. — Позавтракаем и покажу.

Я кивнула, накинула на плечи кусок полотна, заменявшего нам полотенце, и отправилась на задний двор к умывальнику. Идею дачного удобства с клапаном-пимпочкой я подсказала братцу почти сразу после переезда, чем привела его в восторг. Оказывается, то, что я видела в кабинете Раймона, — это роскошь для аристократов, простые люди довольствовались тазиками и кувшинами.

Мой рисунок Крон воплотил в реальность с помощью керамического горшка с дыркой в донышке и собственноручно отлитого оловянного штырька-клапана. Вот так запросто — вырезал из дерева модельку, вдавил ее в ящик с чуть влажным мелким песком, полученную форму заполнил расплавленными в печке обломками ложек и каких-то подсвечников, доработал напильником, и вуаля. Самообслуживание в деле гигиены.

Дети по первости даже умываться стали охотнее, так им понравился аттракцион. А я задумалась о том, что такую штуку можно и продать. Правда, Крон, почесав в затылке, сказал, что если конструкцию не записать в королевский список как свою, то ее быстренько украдут. У настоящих ремесленников гораздо больше возможностей, чтобы сделать умывальник как следует, а не на коленке из горшка и палочек.

В общем, идею отложили на будущее. Тем более что у аристократов такое уже есть. Или только у Раймона? Не помню, кажется, он говорил что-то про иноземный подарок… Ладно. Не к спеху. Потом, возможно, сделаем чертеж и попробуем поторговать именно им… если найдем подходящего ремесленника, который купит.

Вернувшись в дом, я увидела, что Крон все еще колдует у печки, и, пока каша подогревалась, прошла опять в заднюю комнату к своей кровати. Путаница со временем все не давала покоя.

Вытащила из-под соломенного матраса прабабушкин дневник и в который раз попыталась открыть его. Бесполезно. Странная золотисто-стеклянная масса, немного похожая на янтарь, и не думала поддаваться.