Ну понятно было, что покушение на Лиу и явление «небесного посланника» мимо наших светлостей не пройдет и кто-то да явится. Но вот теперь я знаю точно и все свои прогулки по центру прекращаю. Тем более что с Лиу все в порядке, а взгляд в спину… есть у меня подозрения, откуда он берется.

Я даже вздохнула с неким облегчением. Ситуация прояснилась. Здесь Раймон, он прямая опасность для меня и для Лиу, значит, прочь сомнения и метания. Да, точно. А то я себя уже до такого маразма довела, что почти готова… Все, ерунда. Этого никогда не произойдет.

Я еще раз осторожно выглянула. Убедила себя, что просто оценю диспозицию и посмотрю… в последний раз. А потом сразу разворачиваюсь, иду домой и выбрасываю из головы весь этот странный дурдом вместе со снами и прочими грезами.

Раймон все еще стоял у кареты и разговаривал с каким-то упитанным и очень красным от волнения чиновником. Герцог вполне благожелательно улыбался, а толстячок в ответ на это только еще больше потел и краснел, не смея даже утереть пот со лба платком.

А вот миньонов в свите герцога уже не было. Видимо, ушли за ворота, чтобы приготовить там горячую встречу Раймону. Ну все правильно.

Я длинно выдохнула и развернулась, чтобы уйти. Самое время, поэтому…

Рука, тяжело опустившаяся мне на плечо, и резкий рывок в сторону оказались полной неожиданностью. Я даже вскрикнуть не успела, как мне закрыли рот и нос горячей ладонью, а возле уха прошептали:

— Веди себя тихо.

Тело отреагировало прежде, чем я вообще сообразила, что происходит. Но отреагировало весьма странно: вместо того чтобы отбиваться, вдруг расслабилось, окунулось в знакомое и будто забытое тепло и растеклось по нему.

Здрасьте, приехали.

Впрочем, чего я ожидала… допрыгалась, идиотка.

Не зря близнецов уже не было у кареты герцога, не зря. Потому что как минимум один из них сию секунду тащил меня прочь от площади в какую-то подворотню. А я даже не пыталась вырваться или заорать.

Далеко мы не ушли, остались буквально в двух шагах от кареты, но за надежными стенами чьего-то чужого двора. Едва мы вошли туда, как меня отпустили. Едва ли не оттолкнули, можно сказать. К стене.

А потом все стало слишком похоже на то, что творилось в сне: широкие плечи и зеленые глаза заслонили весь мир, потому что кое-кто здоровенный навис надо мной, упершись руками в кладку по обеим сторонам от моей головы.

— Ты! Это же ты! Юль, это же ты! — Удар кулаком в стену оказался для меня малость неожиданным. Отозвался горячим всплеском какой-то ненормально сладкой злости в районе солнечного сплетения.

— Не ори. Если не хочешь, чтобы на этот раз я умерла по-настоящему.

— Я не ори? Я?! — Он все же именно орал. Но шепотом. — Ты… Ты!

А потом перестал орать. Наклонился, впечатал меня в стену и поцеловал. А я… а я, кажется, слишком привыкла целоваться с ним во сне, потому что опять не пыталась вырваться, наоборот, довольно зло поцеловала в ответ. И еще раз. И еще.

В ушах звенело, перед глазами плавали зеленые круги, а сырой осенний воздух казался раскаленным.

Еще поцелуй, еще… и резкий толчок ладонями в грудь, чтобы его откинуло от меня на полшага. Точнее, он сам качнулся назад, позволяя мне дышать.

Я была ужасно зла. На него, и на себя, и вообще на весь свет. Эта злость кипела, как расплавленная карамель, медленно и вязко, но так горячо, что было больно дышать.

— Ваше сиятельство! — заорали вдруг где-то за стеной, на улице. — Ваше сиятельство? Кто видел его сиятельство? Его светлость желает…

Р-р-р!

Так и знала, так и знала же! Дура…

— Куда?! — мгновенно отреагировал Лиу, перехватывая меня за талию и прижимая так крепко, что я едва не вскрикнула.

— Отпусти. — Голос, вопреки желанию дышать огнем, прозвучал спокойно и почти холодно. — Быстро.

— Нет.

— Тогда ты умрешь.

Угу, напугала. Хоть бы дрогнул…

— И я умру.

Он выдохнул возле моего уха длинно и почти со стоном.

— Отпусти. Если не хочешь мне зла. Да отпусти же наконец! Ох…

Руки на талии разжались, и я сразу отступила вглубь двора, в спасительные сгущающиеся сумерки. Кажется, здесь есть второй выход, как удачно.

Я не собиралась оглядываться. Но оглянулась. А потом обреченно застонала, сунула руку в карман, выхватила оттуда аккуратно сложенную восьмушку писчего листа и быстро сунула за обшлаг рукава его камзола.

— Завтра после заката.