В стене около стойки было проделано небольшое отверстие, в которое Галина вставила толстую веревку. На другом конце веревки, на кухне, висел колокольчик. С его помощью администратор всегда мог дать понять подавальщицам, что в зале требуется их помощь. Простейшая система оповещения, но это лучше, чем без конца самой бегать на кухню. Конечно, можно заставить девочек безвылазно сидеть в зале, но Галине такое показалось не слишком удобным. Ждать все-таки довольно утомительно.

Собрав грязные тарелки, Галина Николаевна направилась на кухню. Обдумывая, что ей нужно сделать сегодня, она решила отправиться к плотникам сейчас, а не завтра.

Пора ее заведению обрести имя.

Прочитав короткую записку, женщина побледнела. Ее тонкие пальцы ослабли, отчего клочок бумаги беспрепятственно скользнул на пол.

Прижав руку ко рту, женщина замерла. Пару минут она стояла неподвижно, а потом неожиданно вскрикнула, словно ее кто-то дернул или укусил. На красивом лице медленно проступило недоумение, а потом отчетливая обида. Впрочем, спустя некоторое время эти эмоции растворились в видимой невооруженным взглядом злости. Скорее даже ненависти.

Отдернув руку от лица, она резко развернулась на месте и стремительно направилась к выходу, кончиками пальцев придерживая объемный подол дорогого платья. Во всем ее движении ощущалась легкость и порывистость.

Женщина была тонкой и стройной. Она держала голову высоко, а спину настолько прямо, насколько это вообще было возможно. Ее силуэт излучал уверенность в себе и красоту.

Выйдя в коридор, она не обратила никакого внимания на испуганно дернувшуюся служанку. Девушка, занимающаяся уборкой, застыла, будто опасалась сделать лишнее движение. Запоздало вспомнив о правилах, служанка нервно согнулась пополам. И неважно, что госпожа ее больше не видела. На всякий случай лучше перестраховаться.

Шурша платьем, женщина поднялась на этаж выше. Подойдя к двери, она глубоко вздохнула, явно пытаясь взять эмоции под контроль, и только после этого толкнула дверь и сделала шаг вперед. Ей не требовалось разрешения войти. В конце концов, этот дом ее собственность.

Скользнув взглядом по гостиной, женщина прошла дальше. Затем толкнула еще одну дверь, ведущую в спальню. Увидев гору на кровати, она стремительно подошла и сдернула одеяло с лежащего человека.

— Зачем ты это сделал? — требовательно спросила она, наблюдая, как молодой человек недовольно ворчит и пытается отыскать, чем можно накрыться.

— Отстань, — проворчал он, накрывая голову подушкой.

Скрипнув зубами, женщина поморщилась, только сейчас понимая, что в комнате стоит невыносимый запах. Не было никаких сомнений, что ее горячо любимый сын вчера вечером перестарался с вином.

— Вставай, — потребовала женщина, отбрасывая в сторону и подушку.

— Что ты пристала ко мне? — потребовал ответа подросток, утыкаясь в простыню. Ему явно не хотелось ни вставать, ни разговаривать. Немудрено, учитывая, что спать он лег всего пару часов назад, после того как выпил несколько кувшинов отборного, привезенного из-за моря вина.

Окинув сына презрительным взглядом, женщина подошла к креслу и аккуратно присела на край.

— Я не уйду отсюда, пока ты не встанешь и не ответишь на мои вопросы, — пригрозила она, холодно глядя на сына. Подросток в свою очередь всеми силами демонстрировал, как он не хочет говорить в этот конкретный отрезок времени.

— Что ты ко мне пристала? — рыкнул он, подскакивая. Гневно взглянув на мать, парень, скривился, будто увидел нечто неприятное.

Женщина не обратила на эту гримасу внимания. Она понимала, что у любимого сына сейчас сложный период, поэтому вспышки агрессии и недовольства вполне оправданны. В пятнадцать многие люди бывают неблагоразумными.

Не заметив реакции на свои слова, парень фыркнул и встал. Потянувшись, он зевнул и почесал живот, мысленно ругая проклятых насекомых, от которых нет никакого спасения.

— Чего тебе надо? — грубо спросил он. Подойдя к столу, он поднял крышку на подносе и оглядел закуски. Он всегда любил перекусить перед завтраком, поэтому слуги обычно оставляли ему что-нибудь с вечера.

— Я хочу знать: зачем ты это сделал? — наблюдая, как сын нюхает каждый кусочек холодного мяса прежде, чем отправить в рот, поинтересовалась женщина.

— О чем именно ты спрашиваешь? — поинтересовался парень, отламывая кусок лепешки. — Я много чего сделал, — он усмехнулся, будто вспомнил о чем-то, чем можно было гордиться.

— Я про Висконсию, — назвав имя падчерицы, женщина скривилась.

Когда она отсылала ущербную девку в проклятый дом, то очень надеялась, что больше никогда не услышит имени дочери своего покойного мужа. И дело не только в проклятии, слухи о котором доходили до нее давно. Эми и ее муж обязаны были «позаботиться» о девке должным образом.

Женщина раздраженно передернула плечами. Ничего нельзя доверить другим!

— О, ты об этом? — парень не выглядел ни напуганным, ни пристыженным, ни встревоженным. Он продолжал жевать, обращая на мать внимания ровно столько же, сколько в самом начале. — И что не так? Разве ты не хотела, чтобы эта жирная корова сдохла?