Галина мучительно пыталась придумать тему для разговора, в котором она могла бы ненавязчиво упомянуть магию и посмотреть, как на это отреагирует Эруард. Ничего не приходило в голову до тех пор, пока она не вспомнила о проклятии, которое не так давно висело на доме.

— И все-таки сложно поверить, что в этом мире существует нечто вроде настоящего проклятия, — невинно произнесла как-то вечером Галина Николаевна, потягивая заваренную смесь душистых трав. Смесь она составила сама, ориентируясь на собственный вкус. Чай понравился домочадцам, поэтому теперь его пили все.

Договорив, Галя впилась взглядом в лицо Леграна, намереваясь отследить любое изменение. Она еще помнила, что именно он нашел место, где был спрятан труп. Вернее, Умник, но зачем-то ведь Легран пошел в кладовую, не так ли? Он тогда объяснил это просьбой Жакара, но сейчас Галине такая отговорка показалась очень слабой.

— Почему? — Легран вскинул бровь, не подозревая об усилиях Висконсии. Хотя в последние дни он заметил ее пристальное внимание, но списал это на желание девушки изучить своего возможного (и вероятного) будущего мужа. Это внимание ему очень нравилось, поэтому он всячески старался выглядеть как можно лучше.

Эруард ловил себя на том, что порой ведет себя странно. Пару дней назад он с какой-то стати бросился открывать дверь Петре, когда та собиралась пойти на рынок. В тот момент ему показалось, что он будет выглядеть вежливым и чутким, но после он ужаснулся. Петра была служанкой, а он аристократом! Если бы он проделал нечто подобное перед любой другой леди, никто бы его не понял, а то и вовсе высмеял.

А отец…

Вспомнив своего родителя, Эруард сглотнул и нахмурился. Он совсем не ожидал, что отец покинет этот мир так быстро. Ничто не предвещало…

Нет, конечно, он знал, что отцу осталось немного, но все равно не ожидал, что все произойдет так скоро.

Похороны прошли тихо и быстро. Многочисленных родственников у их семьи не было, поэтому не нужно было ждать, пока все соберутся из разных уголков страны. Видимо, магический дар не позволял роду разрастаться.

Эруард принял титул спокойно. Работы у него, конечно, прибавилось, особенно в белой, легальной, сфере, но нагрузка не была критической. После принятия дел он только поблагодарил отца за предусмотрительность. В то время как ровесники Эруарда безмятежно прожигали жизнь (и деньги), он работал, постигая различные науки жизни на практике.

— Магии в этом мире осталось мало, но проклятия реальны, — продолжил он, усилием воли заставив себя не думать о своей потере. Ему не хватало отца, но он мог с этим справиться.

— То есть для тебя это вполне привычно? — осторожно спросила Галя.

— Я бы не сказал, — Легран качнул головой, задумавшись.

Однажды ему придется рассказать Висконсии о своем даре. Он не собирался скрывать от жены что-то настолько важное, тем более что это касалось не только их двоих, но и их будущих детей, которые обязательно родятся с магическим даром. У него просто не было права молчать.

Но Эруард опасался говорить. И для этого была причина. Висконсия могла подумать, что он выбрал ее исключительно из-за магического дара, которым она обладает. Легран не желал недопонимания, поэтому ему нужно было сделать все, чтобы такой мысли в голове его будущей жены не возникло.

До этого момента он сидел расслабленно, но после размышлений Легран подобрался. Идеальный ли это момент, чтобы поднять тему их магии?

В любом случае им необходимо поговорить до того, как они свяжут себя узами брака. Конечно, он не знал точно, что Висконсия ответит согласием, а магия могла как помочь ему, так и отвратить от него девушку — чего он искренне не хотел.

Эруард посмотрел на баронессу. Он удивлялся тому, что не заметил сразу, какой привлекательной она была. Поначалу его удивил ее нестандартный внешний вид и манера поведения, но со временем ее округлые формы и мягкость тела привели его в восторг.

Она сильно изменилась с их первой встречи. И не только внешне, но и внутренне. Только сейчас он понял, что раньше в ней чувствовалась легкая неуверенность и постоянная нервозность. Теперь девушка излучала доброжелательность и спокойствие.

Она была мягкой.

И под этим он имел в виду не только ее пышные бедра и умопомрачительные груди, на которые страшно было смотреть, так сильно ему хотелось ощутить их в своих руках. Он говорил и о том, что она излучала. Казалось, стоило ей зайти в комнату, как настроение людей, находящихся там, начинало подниматься. Они успокаивались и ощущали себя так, будто ничто в мире их больше не тревожит.

Смотреть на это со стороны было удивительно. Он понимал, что Висконсия не делает этого осознанно, но в этом и была привлекательность.

Баронесса была исключительной, и он хотел сделать ее своей. Он ненавидел даже мысль, что она может принадлежать кому-нибудь другому. Честно говоря, Легран не думал об этом после единственной попытки такое представить, которая привела его в столь сильную ярость, что он едва смог успокоить себя. До этого момента он не представлял, что настолько ревнив.