Если рассуждать логически, то такое место никак не могло находиться на втором этаже. Это было бы просто глупо. Сначала носить дрова туда, потом обратно. Никто не станет делать что-то настолько трудоемкое и бессмысленное.

Выходило, что место для хвороста должно быть расположено где-то рядом с кухней. В конце концов, для приготовления пищи тоже постоянно требовался огонь. Было проще держать топливо поблизости.

Оставив метлу, Галина Николаевна отправилась к единственному помещению, которое приходило на ум. В конюшне имелась небольшая дверь, закрывающая вход в пустую комнату.

В первый раз они особо не обратили на нее внимания, просто отметили, что помещение пустовало. Сейчас Галина видела признаки того, для чего именно раньше служила эта комната.

Поддев носком сапога засохшую хворостину, Галина вздохнула. По-хорошему тут тоже надо было хотя бы подмести. И не только пол, подумала она, окидывая взглядом стены и потолок, «украшенные» серыми нитями паутины.

— Тебе придется подождать, — произнесла она и отправилась наверх.

Лёка ничего на это не сказала. Она по-прежнему время от времени наблюдала за Умником. Зверьку было интересно, что делают люди. Он наблюдал за их действиями издалека, но близко не подходил, время от времени попискивая, будто комментируя происходящее.

Починить метлу было просто. Конечно, надежной она выглядеть после этого не стала. Этому никак не способствовала ни корявая ветка, заменившая черенок, ни полоска ткани, скрепляющая прутья крепко, но не так прочно, как могла бы сделать проволока.

Закончив, Галина оценивающе посмотрела на свою работу и признала ее вполне годной. Неидеально, но кому сейчас легко?

Мести она собралась сама. Лёка не возмущалась, наблюдая за ее работой со стороны. Она стояла в проходе, сложив руки на груди и привалившись плечом к косяку. Выглядела девочка при этом как хозяин, наблюдающий за некачественной работой персонала.

Справившись сначала с паутиной, Галина Николаевна приступила к полам. Въевшейся грязи, такой, как в главном зале, тут не было, поэтому она вполне могла обойтись просто метлой.

После того как с мусором было покончено, Галина вытерла пот со лба и постаралась не обращать внимания на то, как тело слегка потряхивает. Ей хотелось только одного — хотя бы на мгновение прилечь. Или присесть. Первое в разы лучше.

— Дрова можно перенести сюда. Только много сразу не носи, иначе надорвешься. Тряпки откидывай в сторону, они еще могут пригодиться.

Понаблюдав за работой девочки некоторое время, Галина убедилась, что ребенок не действует безрассудно. Лёка не нагружала руки сверх меры, работала методично и медленно.

Удостоверившись, что присмотр не требуется, Галина Николаевна направилась наверх. Нужно было привести себя в порядок. Откладывать поход на рынок она не собиралась.

Очень не хватало зеркала. И дело не в том, что Галине Николаевне хотелось, наконец, полностью оценить доставшуюся ей от бывшей владелицы тела внешность. Например, сейчас она не отказалась бы узнать, не прилипла ли к лицу пыль.

Внимательно оглядев комнату, она не нашла ничего, что могло бы выполнять функции зеркала. Галя не рассчитывала отыскать именно зеркало (всё-таки слюда на окнах намекала, что ждать чуда не стоит), но надеялась увидеть какой-нибудь натертый до блеска медный поднос. Кажется, в ее мире в старину пользовались именно такими вещами. Увы, медных подносов не было. Либо аферисты продали его, либо Висконсия не имела ничего подобного.

Приведя себя в относительный порядок, Галина Николаевна выбрала самое скромное платье из тех, что у нее были. Ей не хотелось ходить в чем-то совсем тусклом и кричащем о бедности, но и дороговизну нарядов демонстрировать посторонним она тоже не намеревалась.

Закончив с переодеванием, она замерла над сундуком. Посмотрев в сторону двери, Галина вздохнула и вынула коробку с драгоценностями.

Нет, она не думала, что Лёка прибыла к ней по приказу Пакома только для того, чтобы осторожно выкрасть украшения. По крайней мере, старалась не думать так, но ничего не могла поделать с собственным разумом. Тот все еще пытался понять, по какой причине мужчина направил к ней ребенка.

В конце концов она решила, что просто спрячет шкатулку. В ее положении подозрительность вполне объяснима. Украшения — единственная имеющаяся у нее ценность. Если она лишится их, то ее жизнь сразу станет в разы сложнее.

Кроме того, ей совсем не хотелось идти на рынок, отяжеляя душу постоянными терзаниями и сомнениями. Она ведь не сможет спокойно заниматься делами, постоянно возвращаясь к мысли о шкатулке и ребенке с подозрительным предложением помощи.

Оглядевшись по сторонам, Галина попыталась придумать, где укрыть свое имущество. Про остальное она не беспокоилась. Если украдут платья или мебель, то она, конечно, немного разозлится, но такая потеря не станет для нее непосильной.