— Почему? — спросил и внезапно прозрел.

У каждого дракона есть своя особенность. Некая черта, свойственная только ему. Я — сила. Акзэл — хитрость. Тресвен — рассудительность. А Мирабель... Обезоруживающая притягательность?

Она была не для меня или кого-то из братьев особенной. Просто — особенной. Такой, что никто не сможет устоять. Манящей слабостью. Зеркальным отражением. Хрупкой беззащитностью, перед которой даже магия давала сбой, не смея причинить вред.

Ох, девочка моя!

— Потому что может, — внезапно ожесточилась старуха.

— Не может, — возразил я, отступая к двери. — Нет печати, но есть наше единство. Как минимум благодаря ему отец не выберется.

Нелиасса разразилась смехом. Звук ее каркающего голоса разрастался, заполнял помещение, отдавался гулом в ушах. Я повел головой, избавляясь от неприятных ощущений.

— Вашего единства нет, — сказала, резко оборвав смех. — Нельзя просто сделать, нужно еще захотеть, раскрыться, отдаться, принять. А каждый из вашней-то четверки так поступил?

— Нет, — пораженно выдохнул, невольно сделав еще шаг к двери, и вдруг услышал зов Мирабель.

Грудь сковало болью. Я почувствовал тревогу проснувшегося на голос Пары зверя и озлобленно зарычал. Братья… Что вы там натворили?!

Глава 28. Мирабель

Я смотрела на мужчину, что приближался неотвратимо, как сама смерть, и сжималась от ужаса и бессильной ярости. Тот, кто уничтожал целые расы, подошел ко мне вплотную и протянул руку.

— Ты красивая, — он прикоснулся к моим волосам, а я даже не смогла отстраниться —  тело словно одеревенело от охватившей меня паники. — Мирабель… Ты очень похожа на мать.

Перед внутренним взором снова возникла картина из далекого прошлого. Пламя, крики умирающих… Мама прижала меня к себе, прошептала прощальные слова и вытолкнула в другой мир. Жертвуя собой, чтобы спаслась я. От горьких видений по телу прокатилась дрожь. Под действием разгорающейся ненависти моя спина выпрямилась, а кулаки сжались. Я тряхнула головой, сбрасывая и оцепенение, и руку монстра.

А тот лишь рассмеялся:

— Да! Вылитая мать, — склонился ко мне и, втянув носом воздух, будто наслаждаясь запахом моей злости, хрипло прошептал: — Она была такой же сладкой…

На кожу будто плеснули кипятка, и я выдохнула с уверенностью:

— Ложь! Она не была твоей!

Улыбка на лице Осшеанара растаяла, глаза сузились и опалили тьмой ледяной жестокости.

— Да, не была. Эта глупая самка выбрала твоего никчемного папашу, который не сумел ее защитить.

— Ты убил ее! — обвинила я.

— Она сама выбрала смерть, — возразил он и протянул раскрытую ладонь. — А что выберешь ты?

Я покосилась на его руку так, словно это ядовитая змея. Невольно поежилась.

— Что именно мне нужно выбрать?

— Жизнь, — терпеливо пояснил он.

— Чью? — продолжала выпытывать я. — Одну никчемную, что принадлежит мне, или существование целых миров, которые ты жаждешь уничтожить?

Он опустил руку и жестко рассмеялся. Отвернувшись, через плечо пообещал:

— Я покажу.

Окутывающий нас туман исчез, явив нам неизменное место из моего сна. Только сейчас прекрасный мир из видения стал явью. Жуткой реальностью! По некогда голубому небу плыли кроваво-сизые облака, тусклая поникшая трава поражала бордовыми оттенками, ветер шелестел сухой и безжизненной листвой. Некогда приятный воздух травил смрадом и тленом.

Но больше всего пугало озеро. В моих снах оно было зеркально гладким и, отражая небесную лазурь, мерцало всеми оттенками синего. Сейчас же оно выглядело, как в самом конце моего кошмара, когда из вод обычно вырывался черный дракон. Темная вода казалась до жуткого густой. Своим темно-алым оттенком она напоминала кровь, и оттого заставляла сердце сжиматься от боли и тоски об умирающем прошлом.

— Выбери жизнь, — Осшеанар раскинул руки, будто показывая свой мертвый мир, и развернулся ко мне, — Для места, в котором ты родилась. Прими величие, что принадлежит тебе по праву Истинной. Будь моей Парой и владей мирами. Что смотришь, как на злодея? Ты была здесь в видениях. Я звал тебя, и ты приходила во сне. Приходила ко мне! Любовалась этим местом. Неужели позволишь истинному дому драконов кануть в небытие? — он приблизился вплотную и навис опасной скалой. — Так что выберешь ты?

Я пристально всмотрелась в красивое лицо жестокого дракона. На вид мужчине было не больше, чем его сыновьям. Но это не так! Мне даже представить страшно, насколько он старше. Сильнее. Могущественнее…

Высокий, как Акзэл, с идеальными чертами лица, как у Эрриана, и цепким взглядом Тресвена, мужчина давил одним своим присутствием. Как мои драконы сумели одолеть его? Казалось, это невозможно. Но, тем не менее, чудовище заперто в умирающем, некогда прекрасном мире, и лучше бы оно здесь и оставалось. Ради всех выживших. Ради будущего остальных миров.