С той Камень вел себя так же, не нашел он зерна лжи и тайны и в добродушной Дороти. Та после оглашения вердикта просияла и шумно выдохнула. Наступила очередь Мишель.

— Герцогиня Тард? — Аллен посмотрел на нее вопросительно. — Прошу…

— Конечно, — та подошла к Камню со вздернутым подбородком. Опустила на него ладонь — и камень тотчас вспыхнул алым. Мишель в испуге отшатнулась.

— А это что значит? — спросил Аллен у тети.

— А это значит… — потрясенно отозвалась та. — Камень дал положительный ответ на ваш вопрос, Ваше Величество…

— Я не понимаю, я ничего не понимаю, — залепетала Мишель. — Это какая-то ошибка! Камень лжет!

— Или все же лжете вы, — голос Аллена был холоднее льда, что покрывал Алмазные острова. — Какую тайну вы от меня скрываете, герцогиня Тард? В чем боитесь признаться?

Мишель задрожала всем телом, но продолжала молчать.

— Значит, лжете? — с напором повторил Аллен.

— Я не могу вам ничего сказать, Ваше Величество! — надрывно крикнула Мишель. — Это не только моя тайна!

— Достаточно, мы возвращаемся, — Аллен больше не смотрел на нее.

— А я? — бросила ему вслед Мишель.

— Безусловно, вы возвращаетесь с нами, герцогиня, — ответил Император, седлая лошадь. — Мы же не бросим вас здесь…

Мишель просияла, а в ее взгляде промелькнуло облегчение, однако следующие слова Аллена заставили герцогиню вновь впасть в отчаяние:

— Но по возвращении в Турмалин вы соберете свои вещи и отправитесь домой. Сожалею, герцогиня, но это испытание вы, в отличие от остальных невест, не прошли. Все присутствующие тому свидетели.

Он пришпорил коня и помчался прочь, не дожидаясь остальных.

«Бертон был прав. Мишель не прошла испытание Искренностью. Что же она скрывает? Какую тайну? И откуда об этом узнал сам Бертон?» — эти и еще с десяток разных вопросов крутились в голове Аллена всю обратную дорогу до Турмалина. Как и утром, остальные драконы следовали за ним на почтительном расстоянии. Мишель тоже была среди них, и даже драконье обличье не могло скрыть, в каком унынии она сейчас находилась. Еще в Алпаните, перед отлетом, Мишель, не обращая внимание на присутствие других невест, устроила истерику, плакала и умоляла Аллена не отказываться от нее, однако свой секрет так и не выдала. Император тоже оставался непреклонен. Нет, на этот раз слезы Мишель не вынудят его простить ее и поступить иначе, чем задумал раньше. Хватит. Он достиг черты и более не повернет назад. А Мишель лучше поскорее вернуться к себе в Беатр. Аллен надеялся, что все случившееся станет для нее уроком. Впрочем, сам он из этой ситуации тоже вынес важный урок: не доверять никому. Ни-ко-му. Даже если сердце противится и кричит об обратном.

До Турмалина долетели еще засветло, небо только-только начало окрашиваться багрянцем.

— Можешь остаться во дворце на ночь, — разрешил Аллен Мишель, взгляд которой был переполнен тоской и обреченностью, точно у раненого зверя. — Я отправлю твоему отцу письмо, чтобы он ждал тебя завтра.

Затем Аллен нашел глазами Бертона и призывно махнул ему рукой:

— Идем, поговорить надо…

Брат без лишних вопросов последовал за ним в императорские покои. Аллен снова жестом предложил ему присесть, сам подошел к столику, где стоял графин с грохком, покрутил тот в руках. Поставил обратно и наконец взглянул на Бертона:

— Откуда ты узнал, что Мишель есть что скрывать?

— Чутье, — Бертон усмехнулся. — Не более того.

— Так уж и чутье? — Аллен тоже усмехнулся, продолжая испытывать брата взглядом. — Ты что-то опять задумал, Бертон?

— Довольно, Аллен, — брат поморщился. — Нам уже нечего делить. Объект наших разногласий исчез. Давай прекратим это глупое противостояние.

— По-моему, это противостояние первым начал ты, когда решил вести игру за моей спиной, — напомнил Аллен.

— Ты снова о Линэль? — Бертон спокойно произнес ее имя, сердце же Аллена предательски дернулось.

Он не заметил, как снова схватил графин с грохком.

— Наливай, — Бертон кивком показал на сосуд с напитком. — Сейчас он нужен нам обоим.

Аллен колебался недолго. Откупорил хрустальную бутыль, наполнил тягучим янтарным напитком два кубка. Бертон сам подошел за свой порцией, легонько чокнулся с бокалом брата и сделал несколько больших глотков.

— Хорошо… — протянул потом, блаженно жмурясь.

Аллен тоже отпил из своего кубка. По телу тут же разлилось приятное тепло, расслабляя мышцы и притупляя душевную тоску. Он опустился в кресло напротив Бертона и спросил:

— Что ты сейчас чувствуешь?

Тот сразу понял, о чем он. Вернее, о ком. Впрочем, Аллен и не сомневался, что поймет.

— Пустоту, — отозвался Бертон, махом допивая остатки грохка, затем продемонстрировал брату свой пустой кубок: — Вот примерно так…

Аллен улыбнулся одним уголком губ: брат в точности передал его нынешние чувства. Что за насмешка судьбы?