Я не успела ничего ответить: губы Бертона впились в мои, грубо и безжалостно. Я началась вырываться, но тиски его рук становились только крепче. Язык Бертона бессовестно хозяйничал у меня во рту, зубы до крови кусали губы. Он был будто одержимым и слишком сильным, чтобы я могла дать ему отпор. Тогда я тоже укусила его в ответ, надеясь хоть так отрезвить его, но получила обратный эффект. Бертон рассвирепел. Толкнул меня на кровать и навалился сверху. Перехватил мои руки, завел мне за голову, прижав к кровати и лишая меня тем самым возможности сопротивляться. Одна его рука удерживала мои запястья, другая пыталась задрать юбку, ну а губы в этот момент осыпали поцелуями шею, лицо, грудь в вырезе платья.

— Бертон, пожалуйста… — я все же заплакала, чувствуя себя униженной донельзя. — Перестань… Ведь это же не ты… Ты не можешь так делать…

В какой-то момент силы оставили меня, я поняла, что больше не могу бороться. Закружилась голова, заплясали перед глазами мушки, сознание стало куда-то ускользать, теряться…

— Бертон… Пожалуйста… — прошептала еще раз я.

И провалилась в темноту.

… — Алина, Алина, очнись, — из небытия меня вернул голос Бертона, на это раз испуганный и заискивающий. — Прошу тебя, приди в себя…

Я сделала вдох и приоткрыла глаза. Бертон сидел рядом и смотрел на меня со страхом. Заметила, что платье мое уже аккуратно расправлено, будто его и не пытались содрать с меня некоторое время ранее.

— Хвала богам, Алина… — зашептал Бертон, проводя рукой по моей щеке. — Прости меня, прости… На меня действительно что-то нашло… Наваждение… Я не хотел делать ничего такого, не хотел причинить тебе боль… Извини, умоляю…

— Оставь меня… — я с трудом разомкнула пересохшие губы, а после облизала их.

— Нет… Не оставлю. Я позвал лекаря, он должен вот-вот прийти. Я побуду с тобой до его прихода.

Я обреченно закрыла глаза. Голова все еще кружилась, а во рту был кислый привкус. К счастью, в этот момент пришла мама. Бертон сразу поднялся, давая ей возможность сесть рядом со мной.

— Что случилось? Таиса сказала, тебе стало плохо. Как это произошло? — атаковала она меня взволнованными вопросами.

— Мы разговаривали, и она потеряла сознание, — ответил за меня Бертон. — Я уже отправил за лекарем.

Разговаривали, значит… Впрочем, маме лучше не знать, как обстояли дела на самом деле.

— Тебе что-то болит? — снова спросила она меня.

— Нет, только голова кружится. И слабость… — я попыталась успокоить ее улыбкой.

Лекарь, худощавый старичок в очках, явился совсем скоро. Долго раскланивался перед Бертоном, пока тот не прикрикнул на него:

— Осмотрите сенту поскорей. Она ни с того, ни с сего упала в обморок.

— Конечно, — закивал тот. — Мне бы только остаться с ней наедине…

Бертон вздохнул:

— Буду ждать за дверью.

А вот мама выходить отказалась, но доктор и не настаивал.

— Как долго вы были без сознания? — спросил он меня первым делом.

— Не знаю… — я взглянула на часы, что висели напротив кровати. Оказывается, с момента прихода Бертона прошло не так уж много времени. — Судя по всему, минут десять-пятнадцать…

— Раньше обмороки случались? — лекарь стал деловито водить рукой в районе моей груди, затем живота. При этом он не касался меня, держа ладонь в нескольких сантиметрах от тела. — Головокружения? Тошнота? Слабость?

— Обмороки — нет, — отозвалась я. — А все остальное — да, бывало. Особенно в последнюю неделю. И больше всего тошнота…

— Ты мне не говорила! — с упреком посмотрела на меня мама.

— Не считала, что это стоит внимания. Думала, у меня проблемы с желудком… — ответила я.

Лекарь еще некоторое время молча «сканировал» своими ладонями, затем убрал их и внимательно взглянул на меня, собираясь что-то сказать. Но тут в спальню снова сунулся Бертон:

— Уже осмотрели? Что с ней? Диагноз можете поставить? Это серьезно?

— Да, диагноз уже есть, Ваше Величество, — снова торопливо закивал доктор. — И опасного в этом ничего нет, уверяю. Просто сента в деликатном положении.

— Что? — вскрикнули мы почти одновременно с Бертоном.

— Да, сента ждет ребенка…

Шок. Именно в нем я пребывала вот уже второй день. Известие о беременности стало поистине шокирующим, притом для всех. При других обстоятельствах я была бы счастлива, однако теперь… Все было слишком неожиданно, а главное, не вовремя.

Какое будущее ждет этого ребенка? Если я сама не знаю, что будет со мной завтра…

— Поешь бульона, я сама его сварила, — очередной раз заглянула ко мне в спальню мама. — Тебе сейчас надо хорошо питаться.

Я лишь кивнула. Взяла тарелку и принялась молча есть.

— Ты же не винишь себя ни в чем? — тихо спросила мама. — Ты не должна этого делать…