— Как вам идет этот цвет, леди Катрин! Вы такая красавица, весь Ульфенхолл только о вас и говорит с самого утра! Наконец-то, наш Господин будет по-настоящему счастлив! Ах, это такая честь служить вам, я даже не мечтала, что буду находиться при самой Хозяйке!

Катя возвела очи к потолку и только довольно хмыкнула:

— «А в сердце льстец всегда отыщет уголок…»

За окном раздались какие-то громкие голоса, а потом звуки ударов металла о металл. Катя невольно подбежала к окну:

— У вас, что же, так людей на завтрак собирают?

Однако Сирма была встревожена не на шутку:

— Кажется, они все-таки доложили барону, ох, право, не стоило сейчас — он будет так сердит! Обычно, после ночной прогулки до обеда Господин отдыхает у себя, но дело не терпит отлагательств… Надеюсь только, его суд будет не слишком суров… для малютки!

— Какой еще малютки? — вскинула брови Катя. — Выкладывай, что тут у вас за ночь стряслось?

Сирма только руками всплеснула и затараторила, округлив глаза:

— Представляете, перед рассветом скотница обнаружила в яслях на соломе младенца! Маленький мальчик, ему всего неделя, а может и того меньше… Такая прелестная кроха! Мне Вирша проболталась, а Нарида хотела утаить от барона, он не любит сплетни.

— Так чей же это малыш? Где его мама? — спросила Катя с живейшим интересом.

— Вот в том-то и вопрос, что никто не знает! Ходят слухи, что ребенка заделал кто-то из наших воинов, а девица скрывала позор, а теперь и вовсе решила избавиться от дитя!

Катя скрестила руки на груди и сурово сдвинула брови.

— «Да-а… странное совпадение! Меня назвал невестой и тут же ребенка подкидывают в хлев! Много же у тебя секретов… Веймар!»

На улице становилось шумно, раздался скрежет железа по брусчатке, Катя снова выглянула в окно — в тени широкой покатой крыши устанавливали какое-то кресло, рядом собирался народ.

— Сирма, пошли-ка вниз! Там, кажется, сейчас что-то серьезное будет происходить!

Катюша подхватила подол своего «жемчужного» одеяния и выскочила за дверь.

— Но, вы же еще не умывались, Госпожа…

— «С вашими церемониями все важные мероприятия пропустишь…»

Катя сбежала по лестнице и без труда нашла выход во двор, а там остановилась на широком крыльце, прищурившись от яркого солнца.

— Госпожа, сюда, под навес!

Катя с благодарностью улыбнулась Торму, который проводил девушку к группе суровых мужчин, стоящих рядом с массивным креслищем, в изголовье которого было воткнуто несколько огромных металлических мечей, среди которых непонятно зачем торчала когтистая звериная лапа.

«Ух, ты — прямо как в «Игре престолов» — мечей бы только побольше и вылитый Железный трон! Да уж, видно, предки барона были так себе — вояки… мало земель покорили».

Катя время от времени следила за развертыванием событий в ярком популярном сериале и теперь с нескрываемым восхищением глазела на то, как внезапно появившийся Веймар тяжело усаживается на это подобие трона. Лицо барона было грозно, вокруг мгновенно установилась тишина.

— Ну, что тут еще у вас… — прозвучал раздраженный голос Тирана.

«Наш-то бедняжка, не выспался, шлялся где-то всю ночь, а теперь придется баиньки отложить, дела житейские, понимаешь, одолели. Без твоего господского слова они же и шагу сами ступить не могут… холопы!»

Вперед выступил высокий мощный дядька, лицо которого прикрывала почти до глаз черная густая щетина. Этот самый Кабан, как немедленно прозвала его Катя, остановился, не доходя пары шагов до подножия кресла — трона Веймара и уложил на мостовую перед бароном какой-то чуть шевелящийся сверток.

— Ребенка нашли в лошадиных яслях, кто его родители — неизвестно, никто не хочет его забирать, мы послали людей во все ближайшие селения, но там считают, что это отродье Скотного Двора принесет несчастье. Мы не хотели беспокоить вас такими мелочами, Господин, но никто из нас не желает решать судьбу этого гаденыша. Что велите с ним делать?

Барон только зубами скрипнул от злости. Из-за этой ерунды его отвлекли от заслуженного отдыха!

— Утопить, как паршивого котенка, если никакая женщина не сжалится и до вечера не возьмет к себе!

Люди в толпе ахнули, но в ответ барону не прозвучало ни слова, и сердобольной тетушки тоже что-то не было видно вблизи малыша. Катя гневно сжала кулачки и громко воскликнула:

— То есть как это утопить? Вы что такое говорите? Это же живой ребенок! Мне и котят-то жалко, а тут человек! И вовсе он не гаденыш, как у вас только язык повернулся!

Это уже было брошено в адрес Кабана, что теперь стоял удивленно, разглядывая Катарину из-под лохматых бровей. «Прямо питекантроп какой-то…»

— Ты сама-то кто будешь… что-то я не замечал тебя прежде?