Катя едва сдерживала слезы от обиды и боли, в голове у нее словно колокол гудел, на лице и руках ныли ссадины.

— У тебя от одного моего вида язык отсох? Эй, девица! Скажи хоть слово…

— Зато у вас язык, кажется, вообще никогда не отдыхает! — грубо кинула ему Катя. — Усмирите, наконец, своих собак, из-за вашей своры я упала с лошади, а это больно, если можете себе представить.

— Как вы смеете так разговаривать с Благородной Дамой?! Немедленно принесите свои извинения или я вызову вас на поединок! — Ансельм с самым воинственным видом взмахнул мечом перед Холле, но кажется, только развеселил последнего.

— А это еще что за сосунок? Из пеленок выпал, не иначе…

За спиной Альберта раздался пренебрежительный смех, а у Ансельма покраснели уши.

— Да, вы… вы…

Торм оттолкнул юношу себе за спину, и с достоинством обратился к всаднику:

— Мы приветствуем вас на границе Волчьих Земель, Милорд! Перед вами Леди Катарина, супруга Барона де Лостан.

Катя даже не стала возражать, видимо, Торм знал, как надо разговаривать с этим разряженным наглецом.

— А я и не знал, что Веймар женат! Надо же — меня забыли пригласить на свадьбу, вот несчастье! А, впрочем, что я не видел в вашем хлеву… И, все-таки, интересно, он же обычно развлекался со шлюхами… наверно, ты уже понесла от него Волчонка… Леди… как тебя там? Верно, и Леди ты стала совсем недавно — Лостаны любят брать за себя деревенских скотниц!

— «Ах, же ты петух недорезанный!»

— Вы-то сами, Милорд, верно предпочитает пастушков?

Кто-то из многочисленной свиты Холле не сдержал смех, который вскоре сменился чуть ли не одобряющим шепотом. Мужчина на коне побагровел от злости:

— Ты хоть знаешь, с кем говоришь, грязнуха?

— Конечно! Передо мной грубый, невоспитанный, невежливый, самонадеянный мужлан, который явно не Рыцарь, потому что Рыцарская честь не позволяет обижать Дам, пусть даже их предки сеяли хлеб и пекли булочки.

Наступившую тишину прерывал только яростный хрип собак, которым не терпелось мчаться в погоню за ускользающей добычей.

— Ах, ты маленькая дрянь! Я тебе этого не прощу, ты в ногах у меня будешь валяться, моля о пощаде, а я еще подумаю, какое наказание для тебя выбрать!

Альберт спешился с коня и уже направился в сторону повозки, как к нему подбежал мужчина постарше, одетый не менее богато и вычурно:

— Я вас прошу, мой Господин, оставаться благоразумным! Нам не следует ссорится с Лостаном, если это и правда его жена, лучше просто поехать дальше…

— Девчонка меня оскорбила!

— Вы сами себя оскорбили, осмелившись унизить достойную Леди! — немедленно парировал Торм.

Вдали послышался топот копыт, на дороге впереди заклубилась пыль. Торм приложил руку к глазам и воскликнул с наигранной радостью:

— Сам барон выехал нас встречать, а с ним и целое войско, что ж — Лостан тоже будет не прочь поохотиться, он это любит… особенно, если на крупную дичь!

Свита Альберта заметно заволновалась, а сам племянник короля неохотно вскочил на коня и кивком головы велел своим спутникам следовать за ним дальше на поле. Уже съезжая с дороги, фон Холле бросил сквозь зубы, обращаясь к Кате:

— Надеюсь еще увидеться с вами… Леди… в более удобной для меня обстановке! Ответом ему был лишь презрительный взгляд девушки.

— Вы сильно ударились, Катарина? Вам нужно приложить холод. Вот фляжка с водой, но боюсь, она уже успела нагреться…

Вокруг девушки сейчас крутился Ансельм, его глаза были полны сочувствия, а вот Торм… Он тяжело вздыхал, подкручивая усы, а потом невесело усмехнулся:

— Ох, и достанется же мне старому дурню! И как это у меня хватило ума усадить вас на Рока…

— Ты не при чем, это все лиса… и эти болваны ряженые… в перьях! Ну, вылитые петухи.

— Я бы не отказался одного такого ощипать… — боевой дух Ансельма, кажется, ничуть не угас.

— Как бы вас самого сейчас не ощипали… немедленно отойдите от Госпожи! Иначе, клянусь Богами, Веймар из вас всю душу вытрясет…

Девушка взволнованно наблюдала, как барон спрыгивает с коня и быстрым шагом направляется к повозке.

— Катарина! Что здесь произошло? Ты ранена?

— Я немного ушиблась… совсем чуть-чуть…

— Ты упала с лошади?

— Нет… то есть, почти…

Катя отчего-то вдруг оробела, на Веймара и правда, было жутко смотреть, у него был сейчас такой дикий взгляд и верхняя губа чуть приподнялась, обнажая какие-то уж очень белые и острые клыки.

— Ты больше никогда не сядешь на лошадь!