А вот дальше начались проблемы. Русскую печь, занимавшую добрую треть комнаты, до сих пор видела только на картинках. Я по уши извозилась в саже, задымила всю избушку так, что она расчихалась, и чуть не сожгла себе брови, когда, отчаявшись разжечь нормальный огонь, в сердцах плюнула на сложенные домиком щепочки, а они возьми да и вспыхни зеленым пламенем.

В общем, печь я кое-как разожгла, но мои злоключения на этом не закончились. Чугунный горшок с картошкой я переворачивала трижды. Два раза, даже не донеся до зева печки, и один раз внутри, залив с таким трудом разожженный огонь. Благо плевки своей зажигательной силы не потеряли и на мокрых угольях, так что шанс пообедать у меня все еще оставался.

Когда мой будущий обед все же водворился в местный аналог духовки, я чувствовала себя так, будто разгрузила вагон угля. Впрочем, и выглядела примерно так же: светлая футболка превратилась в подобие черного камуфляжа, мокрые и грязные джинсы отвратительно липли к телу, да еще и в кроссовках хлюпала вода.

Кот, явно решивший налаживать партнерские отношения, любезно указал мне на сундук с одеждой, заверив, что Яга будет не в обиде, так как вещички остались еще от ее предшественницы и ни разу с тех пор не доставались.

Обрядившись в белую с вышивкой рубаху и голубенький сарафан, я почувствовала себя полной идиоткой. Во-первых, никакой обуви я так и не нашла. А во вторых, попытавшись пройтись, я едва не расквасила себе нос, наступив на собственный подол. Как в таком одеянии забираться на высоченное крыльцо избушки, первая ступенька которого располагалась примерно на уровне груди, даже думать не хотелось. Хотя, если стоять и не двигаться, выглядела я очень даже неплохо. Аутентично выглядела, скажем так.

Сложив грязные тряпки, еще вчера бывшие вполне приличной одеждой, в уже послужившую мне корзину, я выставила их в коридор. «Вот когда приспичит в будочку у забора, тогда и стиркой займусь», — решила я, с отвращением выглянув из дверного проема. И только я об этом подумала, как со двора донеслось:

— Хозяйка!

Я застыла посреди комнаты, не зная, за что хвататься. Ненавязчивое напоминание Яги не показываться никому на глаза в нормальном виде еще не успело выветриться из памяти, но как перевоплощаться в старуху, я не представляла.

— Яга! — снова застучали в калитку. — Ни схорониться тебе, ни затаиться! Пришла пора ответ держать!

Я осторожно выглянула в окошко под прикрытием ситцевой занавески. Но никого не увидела.

— Не пускай его, — сказал кот, неведомо как оказавшийся на печке. — Это Леший пришел. Опять какой-то поганки недосчитался.

— Я тебе сколько мухоморов разрешал брать?! — словно подтверждая слова котяры, снова закричал невидимый гость. — Нисколько! Так почему…

— О! Лешак! — Крикуна перебили на полуслове. — Ты куда сбежал вчера? И сегодня… Эй! Стой!

Из леса за частоколом донеслись какие-то щелчки, скрип и глухие удары, а потом все стихло.

— Что это было? — ошалело спросила я у кота.

— А, — фыркнул тот, — богатыри развлекаются. Не обращай внимания. Это у них игра такая. «Оторви шишку» называется. Кто больше шишек с Лешего надергает, тот и выиграл.

— Понятно, — буркнула я, хотя не поняла ровным счетом ничего.

«Какие шишки? Какие богатыри? Уж не те ли, которых мне велено кормить?» — Я с сомнением покосилась на печку, где прятался чугунный горшок с моей картошкой. Что-то мне подсказывало, что «богатыри», кто бы они ни были, такую кормежку не оценят.

— А сколько их?

— Тридцать три, — не замедлил с ответом кот. — Ветераны, те отдельно живут, на взморье. Еще пара дюжин по городам и весям обретаются. Но тех только Черномор на службу призвать может, если беда какая приключится. Ну и Яга, конечно. — Тут он смерил меня скептическим взглядом. — Настоящая.

— Нет, — решительно отказалась я. — Призывать мы никого не будем. А Яга как их кормила?

— Она их не кормила. Их Черномор кормил. Они ж молодые да дурные. Как-то наказали горшочку варить, а сами в лес подались силушку богатырскую показывать…

— Чего делать?

— Дурью маяться! Потом три дня из терема ту кашу выгребали. А прокислой гречей берег, наверное, с месяц вонял, если не два. Вот с тех пор только Черномор горшочек и заваривает. Ну или Яга, когда он по какой-то надобности отлучается. Да ты не думай. Они сами все сделают. С мисками своими заявятся вовремя. Это они не забывают.

— Вот оно что. Спасибо, — поблагодарила я хвостатого консультанта. — А я голову сломала, как кормить такую ораву. Где горшочек этот волшебный? Надо бы потренироваться.

— Да вот, у печки стоит… — Кот свесил голову вниз и уставился на пустой уступ у лавки. — Стоял…

— Это он тут стоял? — уточнила я, уже подозревая очередную пакость.

— Стоял, — подтвердил Васька.