— И куда только делся… — эхом отозвалась я, и в этот момент раздался взрыв.

За окном пошел дождь из недоваренной гречневой каши, и весело застучали по крыше избушки сырые картофелины.

«Кажется, без обеда осталась не только я», — подумала я, отлетая в дальний угол в обнимку с отскочившей заслонкой печки.

В общем, первая попытка приготовить что-то в новом для меня мире обернулась полной катастрофой. Кашей заляпало все, даже окрестные деревья. Ругань Лешего неслась над лесом нескончаемым потоком. Мало того, на дармовщину слетелась целая стая всевозможных птиц от мелких воробьев до здоровенных, почему-то зубастых лебедей. Кот, рассмотрев в окошко этих мутантов, шмыгнул под лавку и уже оттуда посоветовал мне закрыть окно. Лучше вместе со ставнями.

До деревянных заслонок я не дотянулась — какая-то крылатая пакость прицельно нагадила мне на затылок, и я решила не испытывать судьбу, но окошко закрыла. Впрочем, посмотрев из-за занавески, как улепетывает со двора сдуру сунувшийся за обедом богатырь, я и дверь поленцем подперла. Так, на всякий случай. Очень уж неприятно щелкали клювами лебеди-мутанты.

Васька выбрался из-под лавки только тогда, когда улетел последний воробей и во дворе все стихло.

— Вроде улетели, — сказал кот, с опаской высунувшись в окно.

— Зато кашу точно всю съели, — попыталась проявить оптимизм я, потирая область желудка. — Уже хорошо.

С голодухи я умяла полную миску квашеной капусты и закусила яблоками, отчего мучилась изжогой последние полтора часа.

— Кашу они съели… — протянул Васька. — Но вот насколько это хорошо…

— Что опять? — насторожилась я и тоже подошла к окну.

Каши действительно не было. А если и была, то увидеть ее все равно не представлялось возможным. Двор покрывал ровный, словно утрамбованный асфальтоукладочным катком бело-серый слой птичьего помета. Открывать окно я не рискнула.

— Зато каши точно нет, — с ехидцей подсказал кот.

Я только отмахнулась, покосившись на быстро бегущие по небу облака, подкрашенные кроваво-красным закатом. Первый день в должности Бабы-яги прошел не слишком успешно. В глазах защипало: да что ж у меня все через пень колоду.

— Эй, — толкнул меня в бок лобастой башкой кот. — Вот только сырость разводить не надо. Это ж удобрение. Вроде.

— Ну да… — всхлипнула я. — А должен был быть мой обед. И, кстати, не только мой. Представляю, что про меня эти богатыри думают…

— Что бы ни думали, а сегодня уже не придут. Гуси-лебеди их терпеть не могут. Они как-то по глупости одного поймали да ощипали.

— Зажарили?

— Где там! — с заметным сожалением махнул лапой кот. — Яга прибежала, всем помелом надавала — и правым, и виноватым. А на птичек своих чары наложила защитные. Да вот только перестаралась: ни кулаком, ни мечом богатырским, ни заклятием каким по ним теперь не попасть. А пернатые это быстро сообразили — никакого сладу с ними не стало. Сама Яга их теперь побаивается. А толку? Дело сделано.

— М-да… — проворчала я.

Но от осознания, что в калошу могу сесть не только я, но и настоящая ведьма, плакать все-таки расхотелось. И я снова выглянула в окно.

— А они не вернутся?

— Не должны. Улетят теперь каких-нибудь Аленушек пугать на месяц, не меньше. Они редко такую пищу требуют. Все ж твари волшебные. Не гуси безмозглые.

— Скатертью дорога… То есть небо, — с заметным облегчением кивнула я. — А с богатырями завтра что делать будем?

— А вот завтра и разберемся. Утро вечера…

— …мудренее, — подхватила я.

— Правильно, — серьезно кивнул котяра. — Видишь. Уже набираешься потихоньку мудрости нашей. Оно и понятно. Кровь не водица…

Я хотела уточнить, что он имел в виду, но веки вдруг потяжелели, и вместо вопроса я зевнула, едва не вывихнув челюсть. Отложив на мудрое утро все заумные вопросы, я, как была, в сарафане завалилась на лавку и тут же отключилась.

Утро встретило меня лучами восходящего солнца и птичьим чириканьем. К счастью, отвратительного гусе-лебединого гогота-клекота слышно не было, и я, потянувшись, выбралась из-под лоскутного одеяла, откинула лезущие в глаза волосы и пошла в коридорчик, заменявший избушке прихожую.

Умывшись над тазиком, я покосилась на помойное ведро, которое из-за вчерашней осады пришлось использовать не по назначению: «М-да… Пора выбираться из добровольного затворничества. Главное, спускаясь, не опрокинуть на себя вот это самое… Интересно, а как Яга тут скакала? Нога костяная у нее, понятное дело, фальшивая, но на такое крылечко и на своих двоих фиг влезешь так просто».

Почесав в затылке, я обратилась к единственному нормальному источнику информации — к коту.

— Вась, а Вась? — Кот дрых мертвым сном. Пришлось подергать его за свисающий с высокой балки хвост, дальше не достала. — Ва-а-ась!