Чего мне стоило не заржать в голос, одни боги знают. Да еще Васька. Иначе с чего бы он вдруг под прикрытием кустарника запустил когти мне в ногу. Да так, что смеяться моментально расхотелось. Правда, промолчать мне все равно не удалось.

— Ах ты ж, гад! — взвыла я.

— А? — опешил Таврический. — Что?

— Кот гад, — кое-как выкрутилась я. — Он мне сказал, что к Яге одни Илюшки приходят. Других она не пускает.

— Да? — заинтересовался хитрец. — А почему?

«Потому что я это только что придумала. Почему же еще?» — подумала я, кляня когтистую скотину последними словами.

— Не знаю.

— Странно. Ну да ладно. — Радька снова приосанился. — Я ведь на помощь тебе прибыл, Василисушка.

— А ты самый настоящий рыцарь? Заграничный? — старательно изображала дурочку я.

— Да. Меня посвятила в рыцари на поле брани сама Марья Моревна, матушка твоя.

— Матушка? Но я ее не знаю.

— Это происки врагов ее могущественных, — доверительно понизил голос Радька. — Князя негодного да бабки твоей, до власти да силы колдовской жадной.

— Какой ужас!

Я прижала ладошки ко рту, но вовсе не от приступа мифического ужаса, а потому, что чертов Васька какого-то лешего снова запустил когти мне в ногу. Не материться же второй раз за пару минут: из образа невинного цветочка вывалюсь.

— Но твоя матушка врагов к ответу призвала, да поздно. Сбежала зловредная бабка и доченьку ее ненаглядную, тебя то есть, украла.

— Но я ничего не помню.

— Так ты маленькая была. Уж как ее величество Марья тебя искала, как искала. Все глаза выплакала, мешок золота на богатырей да колдуний извела, сама денно и нощно волшбу творила. Но тщетно. Как в воду канула зловредная бабка вместе с младенцем. Много лет прошло, матушка тебя искать не уставала. И вот… — Радька еще больше понизил голос, приблизив губы к самому моему уху, отчего по коже прокатилась неприятная дрожь, — …и вот она узнает из книги своей колдовской, что вернула тебя в наш мир другая ведьма злобная и уже планы черные, сети злые на душу твою невинную готовит вместе с князем кровавым!

— Да зачем я им? — подпустив в голос подобающей к случаю дрожи, проблеяла я.

— Это тебе матушка расскажет, — обломал меня хитрец.

— А где она?

— Она тебя в замке у себя ждет.

— Заграничном? — восхитилась я.

Прикинув, не стоит ли похлопать в ладошки, но решив не переигрывать, я ограничилась восторженным взглядом.

— В самом настоящем, англицком! — заверил меня Радька.

— Ой… А не врешь? Откуда у матушки англицкий замок? Я же русская, значит, и она русская.

Лже-Илюшка, как я и планировала, окончательно уверился в моей беспросветной глупости и расслабился.

— Был там шарлатан один. Великим колдуном себя мнил. Ну, Марья Моревна ему быстро показала, кто из них колдун, а кто болтун. Мерлин сбежал, а замок остался. Не пропадать же добру. Ты мне лучше расскажи, как ты сюда попала?

— А я не помню… — покачала головой я и на всякий случай добавила: — Ничего не помню.

— Это плохо. Не иначе как чары на тебе страшные и черные, — постарался еще больше запугать дурочку Радька. — Бежать тебе надо. Только матушка твоя такую черную волшбу снять сможет.

«Ну да, конечно», — подумала я, не глядя, дернув ногой назад в попытке отпугнуть разошедшегося Ваську. Судя по подозрительно зашуршавшим кустам, он снова вознамерился запустить в меня когти. Попасть не попала, но равновесие потерять умудрилась. И тут же оказалась в объятиях Таврического Пердеца. Вот уж кто даром времени не терял и тут же полез целоваться.

— Яга! — взвизгнула я, увернувшись так, что мокрые губы только мазнули по виску.

— Где? — перепугался гордый рыцарь, уронив меня на траву.

Мало того, эта сволочь даже не смотрел в мою сторону. А я, между прочим, ощутимо приложилась копчиком.

— Здесь, — прошипела я, молниеносно прилепив волшебный нос.

Когда лже-Илюшка опустил взгляд на оброненную «Василисушку», с земли уже, кряхтя, поднималась до крайности злая Яга.

— Здесь я, касатик.

— Б-бабуся… Ягуся… Это не то, что вы подумали… — попятился Радька.

— А тебе откуда знать, что я подумала? — прошамкала я, наконец утвердившись на ногах. Пришлось, правда, остаться в согнутом положении: шаль, придававшая мне осанку буквы «зю» автоматом, пока так и болталась на поясе. — Я тебя, змей зеленый, пригрела. Спать уложила, сырниками накормила и даже денег не попросила. А ты мне, Пердюль Таврический, врать вздумал?!

— Так я это… Я не то…

— То, — возразила я, наступая на перетрусившего рыцаря. — Очень даже то… То самое, на что мухи слетаются!

— Мед? — глупо хлопнул глазами он.

«И я еще пыталась уверить его, что дура здесь Василиса», — слегка офигела я.