— Сам знаешь. Лесной Илюшка нечисть требует, а зачем, не говорит. Да и где я ему возьму эту нечисть, если сама она самая и есть. Зато Лепердок наплел столько, что не разберешь, где правда и есть ли она там вообще.

— Илюшке признаваться не вздумай, — тут же отрезал кот. — Угробишь славу Бабы-яги, никто тебе за это спасибо не скажет. Хороша злая ведьма, которая по болотам утопленников спасает! Собиралась его услать, так и ушли.

— Ушлю, — кивнула я, решив не вдаваться в подробности. Сейчас у меня были более актуальные проблемы. — А с Пердоком что делать будем?

— А ты уже сделала, — ухмыльнулся Васька. — Уж как я боялся, что ты уши развесишь… Все когти об тебя ободрал. Но нет. Кровь не водица… Пока он до своей Англиции докатится, уже настоящая Яга вернется.

— Вась… — скрипнула зубами, но говорить старалась спокойно, — я обратно в тот мир не хочу. Нечего мне там делать.

— Нечего, — легко согласился кот.

— Вот, — подхватила я, ободренная отсутствием возражений, — вот вернется наша курортница, и меня отсюда попросят. А куда я пойду, когда вокруг одни чертовы тайны и вообще непонятно, кто и что от меня хочет, и вообще от меня ли. Вдруг настоящая Василиса какую-нибудь тайну знала важную, и все эту тайну раскрыть хотят. Но я-то…

— Тут подумать надо, — перебил вдруг кот, взглянув на меня как-то по-особому пронзительно. — Не мешай мне.

— Ладно… — проворчала я. Минут пять я сидела на лавке, ожидая, что такого надумает кот, а потом, потеряв всякое терпение, ткнула его пальцем в пушистый бок. — Эй! Ты вроде подумать хотел, а не поспать!

— А я во сне думаю, — недовольно отмахнулся Васька. — Будешь мешать, вообще ничего не надумаю!

«Мели, Емеля, твоя неделя… Ничего… Я тебе это припомню», — проворчала я себе под нос и встала. Это кот спит… то есть думает, а мне раздумываться некогда.

Нацепив нос и ведьмину шаль, я быстренько сбегала в будочку у частокола, по пути кинув короткий взгляд на баньку. Лесной Илюшка ковырялся на огороде и меня, к счастью, не заметил, чему я была только рада. «Успею еще услать, а пока как-то спокойнее, когда он на глазах».

Вернувшись, я снова обругала дрыхнущего, то есть думающего кота и достала скатерть-самобранку и остатки ковра-самолета: хоть с одним делом разобраться пока.

Иголки я нашла быстро. И даже нитки из ковра надергала довольно длинные. Вот только они оказались шерстяными, очень толстыми и к тому же отвратительного болотного цвета. Даже просто приложенные к тонкой льняной скатерке, украшенной вышитыми красными петухами, выглядели они дико. Но выбирать мне было не из чего.

Минут через сорок я заштопала самую большую дыру и с гордостью посмотрела на дело рук своих. Впрочем, гордиться было особо нечем: грубая грязно-зеленая клякса, будто на скатерть плеснули болотной жижей. «Зато дыры нет, — успокоила я себя. — И вообще… Не до эстетики нам, не до эстетики!»

Я прошептала волшебные слова, гадая, чем порадует меня чудесная скатерка. И она порадовала… С тихим щелчком на скатерти возник всего один предмет. Ни мисок, ни горшков с ненавистным молоком. Вместо этого четко по центру стола появился здоровенный колючий кактус. Моргнув, я обошла стол по кругу, пытаясь понять, чем же странный серо-зеленый булыжник размером с баскетбольный мяч и густо утыканный острыми колючками кажется мне знакомым.

Васька фыркнул во сне. Потом нервно зашевелился и подскочил, осоловело поводя лобастой башкой.

— Ты сортир взорвала?! — вытаращился он на меня.

— Нет, — опешила я.

— Тогда почему такой запах?

— Нет никакого… — начала было я, но тут тоже почуяла это…

Описанию «это» не поддавалось. Аромат общественного туалета, приправленный нестираными носками и какой-то тухлятиной. С трудом сдержав рвотный позыв, я зажала нос пальцами.

— Что это?!

— А я откуда знаю?! Что ты тут натворила, пока я спал… то есть думал?!

— Скатерть зашила, — растерянно прогундосила я.

Мы одновременно посмотрели на серо-зеленый булыжник.

— Что это?! — расчихался Васька, поспешно отступая к двери.

И тут я вспомнила…

— Это фрукт. Дуриан называется. Очень полезный, кстати. Только запах…

— А сметана? — опешил кот.

— Нету, — развела руками я. — Вот это вот дали…

— Вот это? Вот это?! — Котяра, сверкая глазами, пошел на меня, оставляя на деревянном полу глубокие царапины. — Возвращай все взад! Дурианиха! Ведьма злобная! Так мстить даже Ядвига не додумалась! Верни мою сметану!!!

В его вое было столько неподдельного отчаяния, что я попятилась.

— Вась, я ж не нарочно… — Я прошептала волшебные слова, и зловонный фрукт испарился. — Я ж как лучше хотела…

— Моя сметана… — продолжал выть кот, не обращая на мои оправдания никакого внимания. — Молочко… Творожок… Погубила вас ведьма злобная, Василиска проклятая… На кого ж вы меня покинули? На кого сиротинушкой оставили…