— Васька! — От воплей закладывало уши. — Уймись! Это не я, а скатерка…

— Скатерка? — взвился он. — А кто ее зачаровал! Кто свои руки кровавые приложил?! Была кормилица, а стала — убивица! Это ты так врагов своих извести надумала?! Так и отправляла бы сразу к ним, не рвала бы душу!

— Как я… — начала было я, но Васька понял меня по-своему.

— Кто вас, ведьм, знает, как вы простые радости губите?! — Кот одним ударом когтистой лапы сдернул со стола многострадальную скатерть-самобранку. — Кормилица моя, погибшая безвременно… Не смог я тебя спасти-защитить… Лети! Лети к душам безгрешным в…

Но договорить он не успел. Скатерть вдруг плавно взмыла в воздух, шлепнув кота по морде.

— Это как?! — вытаращилась я. — Она еще и летучая?!

— Лови ее! — заорал Васька, подпрыгивая и пытаясь вцепиться лапами в свисающую бахрому. Но не тут-то было. Скатерть ловко увернулась и поднялась под самый потолок. Сделав над нами круг, она спикировала прямо в окно.

— Лови! — взвыл кот, прыгая следом, но промахнулся, пробуксовав когтями по столу.

Тут я опомнилась и прошептала волшебные слова. Здоровенный вонючий фрукт прибил парящую тряпку к подоконнику с неотвратимостью бетонной плиты. Скатерка слабо дернула уголками и затихла.

— Долеталась… — со смесью облегчения и отчаяния прошептал кот и картинно упал в обморок.

Правда, глазами продолжал следить за каждым движением скатерти, поэтому в обморок я не поверила. Сняв скатерку с подоконника вместе с вонючим подарочком, я, смаргивая навернувшиеся на глаза от ядреного запаха слезы, положила ее на лавку и для надежности села на край. Только после этого я рискнула снова отправить в небытие убойные витамины. Поспешно убрав все следы своего рукоделия, я, нервно сглотнув, снова прошептала волшебные слова. И обнаружила, что сижу в большой миске с сырниками, а Васька нежно обнимает крынку с молоком и плошку со сметаной.

— Хозяйка! — в довершение донеслось со двора. — Поесть бы!

— Твою мать… — только и смогла произнести я.

В тот раз я опять выдавала сырники с крыльца. И не потому, что мне было лень спуститься к яблоне. Просто я умудрилась вспомнить, куда угодила, активировав скатерку, только после того, как крикнула из-за шторки: «Да, да, заходите и в очередь!» Оголодавшие витязи ломанулись на двор, и времени у меня осталось только нос пришлепнуть да шаль накинуть.

В общем, я орудовала мисками на крыльце, стараясь ни в коем случае не поворачиваться спиной. Жирные пятна на мадам сижу нанесли бы непоправимый урон репутации всемогущей и злой ведьмы, чьи обязанности я тут выполняла. С этим даже Васька согласился, когда перестал наконец обниматься с большой плошкой сметаны.

Машинально раздавая порции сырников, я раздумывала над сложившейся ситуацией. Была ли я той самой Василисой, которую разыскивали все вокруг, или меня лишь принимали за нее, роли не играло. От перемены мест слагаемых сумма не меняется, но положение усугубляется, как любил говаривать мой препод по бухгалтерскому учету. У настоящей Василисы был хотя бы один козырь в рукаве: то, ради чего все мечтали ее заполучить. У меня же не было и этого. И я даже не представляла, что это могло бы быть. Соответственно, в первую очередь требовалось выяснить, о чем, собственно, речь.

Из всех доступных источников информации в относительной досягаемости имелся только кот, и вывод буквально напрашивался: допросить с пристрастием и вытрясти из пушистой шкуры все подробности. «Допросишь тут, — проворчала я про себя, очнувшись от размышлений и обнаружив перед носом очередную пустую миску и улыбающегося витязя. — Пока эти тридцать три рыла накормишь, сама поесть не успеешь, не то что глобальные проблемы решать. Тридцать четыре, — поправилась я, покосившись в сторону баньки. — Огородного робинзона тоже кормить надо».

Положив сырники в последнюю, тридцать третью миску, я убедилась, что за добавкой никто не идет, и свернула скатерку. Ясно было одно. Хватаясь за все подряд, как делала до сих пор, ничего путного я не достигну. Значит, проблемы нужно решать поэтапно. Бочком убравшись с крыльца, я первым делом сменила заляпанный на заднице сарафан на новый, мимоходом подумала, что пора бы уже заняться стиркой, и тут же об этом забыла и позвала Ваську.

— Котяра! Давай думу думать!

— Если опять вредительскую, то я заранее отказываюсь, — отозвался с балки кот.

— Ладно, ладно, — слега смутилась я. В комнате до сих пор попахивало тухлыми яйцами — отголосками моей неудачной попытки починить самобранку. — Про нечисть мне расскажи. Чего от меня Илюшка лесной хочет?

— Известно чего, — лениво мрякнул кот, и не подумав спуститься. — Душу нечестивую.

— В каком смысле?

— Ой, темнота мне досталась в ведьмы, — вздохнул Васька и спрыгнул на лавку. — Как нечисть получается, знаешь?