«И зачем так орать? — Мысли текли ленивым сиропом, не вызывая никаких эмоций. — Двухцветное мелирование с неровными прядями, между прочим, последний писк моды. У меня тоже такое. Было… И вообще… Подобранную посреди улицы тетку, конечно, не в частную клинику привезли, но и для муниципальной больницы обстановочка…»

И тут меня кто-то встряхнул, насильно вытаскивая из уютного кокона бесчувствия.

— Эй, ты!

Я поморщилась и невольно открыла глаза. Точнее, я их открывала… Открывала… Открывала… И никак не могла завершить это простейшее действие, вытаращившись как обалдевший баран. И было отчего. Во-первых, визгливая крикунья оказалась крикуном — толстячком-коротышкой в расшитом золотыми звездами балахоне и остроконечной шляпе, залихватски съехавшей на затылок. И ладно бы только это. Но нет! Вместо облезлого больничного потолка, который я ожидала увидеть, надо мной нависали толстые балки, пучки каких-то трав и веревок и, господи, гадость-то какая, жирная летучая мышь!

— Где я?

Не самый оригинальный вопрос, но ничего лучше мои заклинившие мозги выродить не смогли.

— О! Очухалась! — взвизгнул писклявый толстяк и, оттолкнув меня обратно на жесткую лежанку, вытащил большой, обшитый кружевами платок.

Ощутимо треснувшись затылком, я подскочила:

— Да что вы себе позволяете?!

— Значит, так, Яга, — заговорил он, брезгливо протирая каждый палец и не обращая на мое возмущение никакого внимания. — Это — не годится. Тяни другую.

— Какую-такую другую, Мурлен? — фыркнула из угла не замеченная мной ранее старушка. — Нареченная потому и зовется «нареченной», что ее нарекли, а другой нет и быть не может!

Пропустив мимо ушей странный диалог, я во все глаза уставилась на… На Ягу! Самую настоящую сказочную Бабу-ягу: с бородавкой на здоровенном крючковатом носу и одним-единственным зубом, выпирающим изо рта. Даже (гроссбух мне на макушку!) костяная нога в наличии имелась: торчала из-под цветастого подола и весело постукивала косточками.

— Я Мерлин! Сколько раз повторять?! — побагровел крикун и брезгливо скривился, наткнувшись на меня взглядом. — Это — можешь оставить себе на жаркое. По косточкам покататься-поваляться… Ну, сама разберешься.

— Да уж разберусь, разберусь, Мудлен, — ухмыльнулась бабка, цыкнув зубом.

— Я Мерлин! — снова взвился тот. — Не Мурлен! Не Мудлен! Мер-лин!

— Ну да. Ну да, — закивала Яга с таким видом, что даже до меня дошло: у нее есть еще не одна гениальная интерпретация знаменитого имени.

Толстяк, судя по всему, тоже об этом догадался и продолжать дискуссию не стал. Развернувшись на каблуках, он величественно зашагал к низенькой двери, всем своим видом демонстрируя оскорбленное достоинство. Почти получилось, если не считать, что у самого порога задравший нос дурень запутался в полах собственного балахона и в проем вылетел буквально кувырком под ехидный хохот Яги.

Я и сама не сумела сдержать смешок, слишком уж потешно выглядели длинные панталоны в крупный цветочек, обнаружившиеся под задравшимся подолом колоритной мантии. Впрочем, улыбка моментально испарилась, стоило мне перевести взгляд на веселую старушку. Что там этот Мудлен говорил про жаркое и косточки?!

— Э…

— Хе-хе. — Яга поднялась и обошла вокруг по дуге, внимательно меня разглядывая. — Мерлин, конечно, муд… Хе-хе. Но в чем-то он прав. Неказистая нареченная, а, Вась?

— А… — опешила я. Откуда бабка знает, как меня зовут?! Меня только бывший муж настоящим именем звал, всем прочим я представлялась Валентиной.

— Молчи уж, — отмахнулась она. — Сама вижу, что сладкоголосой тебя не назовешь.

— Да кто вы все такие?! Где я?! — Мне наконец-то удалось выдавить из себя хоть что-то членораздельное. Но на ведьму это не произвело никакого впечатления.

— На Премудрую тоже не похожа. А на Прекрасную тем более… Что ж ты за Василиса такая неудачная? Васька! Вылезай! Думу думать будем!

«Откуда вылезать? Вот она я, с места не двигалась и никуда не влезала. Бредит бабуля? — Сообразив, что прямо сейчас жаркое из меня делать никто не собирается, я немного осмелела, и в голову тут же полезли вопросы разной степени безумности. — Бабка чокнутая? Или я свихнулась. Лежу себе сейчас в психушке и мультики смотрю под коктейлем из какой-нибудь дряни успокоительной?»

— Васька! — уже сердито позвала Яга, заставив меня подскочить.

Ворох тряпья на лавке зашевелился, и оттуда высунулась совершенно черная кошачья морда с зелеными глазищами.

— Мря?

— Ты не мрякай! — цыкнула зубом старуха. — Этот мрякает, та мычит. С ума сойдешь тут с вами и не заметишь! Ни минуты покоя…

И тут, словно подтверждая картинные стенания бабки, в дверь громко постучали.

— Кого еще нечистый принес?! — рявкнула ведьма. Да как рявкнула: миски на столе, и те подскочили, а кот так вообще молниеносно исчез в тряпках, вроде и не было его.

— Ягуся, — позвали с улицы таким густым басом, что мне показалось, будто в избушку стучится здоровенный шмель.

— Ох ты батюшки! Погоди, касатик! Неодетая я! — всполошилась карга и заметалась по комнате, забыв и о коте и обо мне.