Черноморов воспитанник заметно удивился, и я поняла, что в очередной раз промахнулась. «Учиться, учиться и еще раз учиться! — пообещала я себе. — А пока выкручиваться, выкручиваться и еще раз выкручиваться!»

— Так… Еще раз сначала. Воришку этого какая-то нечисть прокляла, и вы решили, что если пустите его в мой сад, то это ему поможет?

— Ну да, — расплылся в улыбке парень. — Ты, хозяйка, добрая. Прежняя-то ток кричала, ругалась да с Черномором по углам бегала.

— Прежняя? — сглотнула я.

— Дык не дубовые, чай, — подмигнул витязь. — Чуем, коли к нам по-человечьему. Тем и ответим.

— Хоть не каждому отвечайте, — внезапно ослабевшим голосом проговорила я. — Только слухов мне и не хватало.

— Разумение имеем, — с достоинством кивнул он. — Прости, что с Ильей прогневали. Токмо пропадает мужик ни за грош. Ты уж помоги ему, сделай милость.

— С этого и начинать надо было, — проворчала я.

— Я и начал, да, видать, не ко времени. Уж больно у тебя улыбка была голодная. Думаю, добрая-то добрая, а все ж Яга наша хозяйка. А ну как про лопату вспомнит?

— Надо будет, и вспомню, — буркнула я. Но обалдуй только улыбнулся еще шире. Плюнув, я развернулась к яблоне, бросив уже через плечо: — В другой раз лучше спроси.

— Вдругорядь умнее буду, — поклонился витязь.

— Распустила ты их, — приветствовала меня бабка, едва я подошла к большому столу под яблоней. — Того и гляди на шею сядут. И будешь ты, девка, порты тридцать три раза в день стирать.

— Угу, и шестьдесят шесть носков в сутки штопать, — офызнулась я. — Кошмар! Куда бежать, как спасаться? Впрочем, сейчас у нас по плану учеба, значит, побег откладываем на неопределенный срок.

— А учеба уже началась, милая, — осклабилась Ядвига, расслабленно откинувшись на ствол старой яблони и закинув ногу на ногу. — Вот что ты про витязей знаешь?

— Что их тридцать три штуки, силы на полсотни хватит, а дурь и на сотню поделить можно, да еще и лишняя останется, — хмыкнула я.

— Это верно. Да только не по дури да по силе их в терем на взморье принимают. Одаренные они. Кто больше, кто меньше, а все же все. Ложь чуют, чтобы вражина не обдурил ни в бою, ни в жизни. Мощи себе добавить могут. Не навсегда, конечно, но на битву хватит. Эти тридцать три обалдуя мамаши твоей армию раскидают да не особо запыхаются. Недаром она сюда не суется, а все с князем русским бодается.

— Вот оно что… — протянула я, тоже присаживаясь к столу. — Где ж это столько колдунов набрали?

— А мало ли их по свету бродит, — махнула рукой Ядвига. — Каждый богатырь не только силой человечьей одарен. Иначе никогда богатырем бы не стал, так простым воем бы и помер. Понятно?

— Понятно. Но было бы еще понятнее, если бы ты сама нормально заговорила. Нечего мне тут сказочную атмосферу нагнетать.

— Вот поколение неблагодарное. Учишь их, можно сказать, за спасибо, то есть даром, а они еще и претензии выставляют, к словам цепляются. Или это только ты у нас такая одаренная уродилась?

— А я вроде как, по твоим же словам, рожденная, — прищурилась я.

— Да не в том же смысле! — сплюнула Ядвига, но со сказительного мотива, слава богу, сбилась. — Рожденная ты, рожденная. Свой источник в груди носишь. Одаренные, те силу только взаймы брать могут. У мира, у людей, это уж как получится.

— Это я и так знаю, — кивнула я. — Кстати, когда долги отдавать планируешь? Или твое «взаймы» — это на веки вечные?

— Считай, что это расплата за то, что я тебя от Марьи увезла, — скривилась старуха. — А то отправилась бы на алтарь и охаметь так и вовсе не успела бы.

— А вот с этого места поподробнее, — насторожилась я.

— А что там поподробнее? Колдовство — штука простая. Дар либо есть, либо его нет. У кого есть — тот одаренный. У кого к дару еще и свой источник магии прилагается — рожденный. Те, конечно, посильнее будут и дурить могут так, что чертям в аду тошно будет. Сестричка моя такая, чтоб ей икалось, жлобине, где бы она ни была.

— А ученые тогда кто?

— Те, у кого дара нет, а колдовать очень уж хочется, — брезгливо поморщилась ведьма. — Костыли всякие используют, заклинания, артефакты, амулеты и прочую дрянь. Ну и жертвы, куда ж без них.

— Значит, Марья — ученая?

— Жадная она очень, а не ученая. Источника ей не досталось, но дар есть, и неслабый. Да только дочурке моей все мало. Мужиков мало, страны своей мало, ну и силы тоже. Ничем не брезгует. В том числе и жертвами. Тебя вот тоже на алтарь хотела отправить. От рожденных столько получить можно… Нам обеим бы на жизнь вперед хватило. Но нет. Все себе, все в карман. А мать побоку…

— Полегче, бабуля, — разобравшись, о чем речь, я передернулась всем телом и с нескрываемым отвращением следила, как ярко-красный язык старухи то и дело плотоядно скользит по бескровным губам. — Жертва не состоялась, и ты сейчас именно с ней разговариваешь.

— Ну да, — спохватилась Ядвига. — Тоже верно. Так чему же тебя учить, несостоявшаяся ты моя?