О совместимости растений я имела весьма смутное понятие. Зато где-то на задворках памяти бултыхалась неизвестно когда подцепленная информация, что одно и то же растение на одном и том же месте два раза подряд не выращивают. Тупо полюбовавшись на кучу семян, большинство из которых даже опознать не могла, я махнула на агротехнику рукой: «И так сойдет!»

В результате огород был разделен на несколько неравных частей. Самую большую я отвела под картошку: чешуйные витязи лопали ее крайне охотно. А остальное приказала засадить квадратно-гнездовым способом: все, что хотя бы отдаленно напоминало тыквенные семечки, — направо, мелочь, которую и рассмотреть-то можно было только через лупу, — налево. А все, что осталось, — рядками по краям.

Ядвига неудовольствия по поводу моих постоянных отлучек не выказывала, но поглядывала насмешливо. Впрочем, я сомневалась, что она смыслит в огородном деле больше меня, а потому относилась к этим взглядам философски.

Обедали мы под той же яблоней. Но к ужину бабка и ее намеки на мою излишнюю любовь к богатырям, котам и прочим дуракам настолько мне опротивели, что я, прихватив тарелку, убралась в избушку. Ну а кому не надоело бы, что, рассказывая о волшебных лекарственных травах, Ядвига с гадкой улыбочкой не уставала упоминать, как при помощи того же сена отправить на вечное поселение в будочку у частокола, а то и в мир иной слишком назойливых гостей и прожорливых витязей. Причем красочному описанию последствий она уделяла самое пристальное внимание. Впрочем, излишняя брезгливость не была главной причиной этого маневра. Куда больше меня беспокоила необходимость покинуть поляну и оставить «любимую учительницу» без присмотра.

Сегодняшнее громовое фиаско Ядвиги и ее поездка в корыте через весь двор показали мне, она не успокоилась и будет дальше пытаться добраться до яблока. А может, и еще до чего другого вроде книг Яги. И позволить ей это мне очень не хотелось. Дожевывая многоярусный бутерброд, я наскоро просмотрела толстый том о травах и убедилась, что ведьма и половины не знала об их свойствах и возможностях. Именно не знала, а не скрыла от меня, потому что кое-какие из этих «свойств» она бы точно не отказалась посмаковать, чтобы потрепать мне нервы.

— Васька! — вполголоса позвала я. — Вылезай, дело есть.

— Вспомнила обо мне, сиротинушке, — проворчал кот, свесив толстую морду с балки. — И, как всегда, «дело есть», «дело есть»… Вот есть — это дело, а твое «дело есть» — не дело.

— Поговори мне еще, — проворчала я, заметив белесые разводы у него на одном ухе. — Опять в сметану лазил?

— А что прикажешь делать, когда ты обо мне и не вспоминаешь, не то чтобы покормить, — огрызнулся Васька.

— Ты и сам неплохо справляешься.

— Вот и ты справляйся, — буркнул кот, снова скрываясь на балке. — Иди вон с Ядвигой о делах побеседуй. У вас с ней великая любовь приключилась, как я погляжу.

— Еще приревнуй меня, — усмехнулась я. — Слезай давай. Думу думать будем. И как раз про Ядвигу. Надо за ней как-то присмотреть, пока меня не будет.

— А ты куда собралась?! — забеспокоился Васька.

— Ростислав звал. На взморье надо сходить, посмотреть, что они там настроили, пока у нас не стало на парочку едоков меньше.

О том, что после этого собираюсь заняться Ильей, я упоминать не стала. Воспоминания о той свинье, которую я случайно подложила невезучему богатырю, неизменно вызывали хоть и короткие, но от этого не менее неприятные укусы совести. В конце концов, ничего плохого парень мне не сделал. Ну, разве что слишком уж помочь хотел, но за это не проклинают.

— А я тебе сразу говорил, не нужна им это полоска с ямами, — ворчливо сообщил кот, соблаговолив спрыгнуть на лавку. — Тыщу лет без нее жили и ворога били, и дальше бы обошлись.

— А я тебе сразу сказала, эта полоса нужна, чтобы они союзников не били за неимением «ворогов».

— Да помню я, помню… Что там с Ядвигой? Имей в виду, я за ней приглядеть не смогу. То есть смогу, но сделать ничего не сделаю. Мои силы ей на один зуб.

— Так я тебя и не воевать с ней посылаю. Надо, чтобы мне сообщили, если она вдруг опять куда-нибудь полезет без спроса.

— Так это баннику поклониться надо, — хмыкнул Васька. — Она же у тебя в баньке сейчас живет.

— Так… Кто еще у меня в бане живет?

— Банник, бестолковая! В избушке — домовой, а баньке — банник.

— А у нас и домовой есть? — опешила я.

— Есть, как не быть, — лениво отозвался Васька. — Кто, по-твоему, тут порядок наводит да чистоту поддерживает?

— И тебе сметану достает! — догадалась я наконец и рассмеялась. — А я-то все думаю, как тебе удалось подпол вычистить… Ну и где наш домовой? Зови.

— А меня звать не надо, — раздался у меня над плечом надтреснутый дребезжащий голосок. — Я завсегда тут, матушка.

Я с трудом усидела на месте и заставила себя развернуться медленно и уверенно.

— Так вот ты какой. Приятно познакомиться.