— Да какая я тебе матушка? — рассердилась я. Это слово коробило до глубины души. — Тоже мне выискался сыночек! Не такая я и старая!

— Не старая, — согласился богатырь. — Я бы тебе больше двухсот лет не дал, ма… э-э… Хозяюшка.

Я так заскрипела зубами, что чуть не сломала бутафорский. Чувствуя, что еще чуток, и сотворю какую-нибудь глупость, например, сниму грим прямо здесь, я резко поднялась.

— Я тебе позв… То есть весточку пришлю. Пару дней мне не до тебя будет. А потом… Потом поговорите. Посмотрим, до чего договоритесь. Сыночек…

Я развернулась на пятках, радуясь, что успела привыкнуть бегать босиком, и зашагала к освещенной кострами площадке у терема витязей. Там уже никого не было, и я беспрепятственно собрала скатерку. Правда, ополовиненный бочонок с солеными огурцами все же оставила на столе. Пьют мальчики редко. У кого-то может и не оказаться необходимой тренировки.

Минут сорок спустя я уже лежала на лавке, в последние дни заменявшей мне постель. Только тут меня накрыл запоздалый озноб. «Поговорить… Черт! На что я подписалась?!»

Наутро я проснулась с головной болью и неистребимым беспокойством. Причин этого состояния я не понимала и оттого психовала еще больше. Досталось на орехи и бабкам, и Ваське, и даже Лешему, не вовремя сунувшемуся ко мне с дарами-поганками. Я металась, будто подо мной горела земля. Но до самого вечера так ничего страшного и не случилось. К вечеру я кое-как успокоилась настолько, что даже часок посидела над книгами по травничеству.

А на следующий день меня разбудило дребезжание почти забытого блюдечка, которое я еще в первый день пребывания в роли Яги оставила без яблочка.

— Васька! — жизнерадостный голос моей троюродной сестрички заставил меня недовольно скривиться. Разница во времени имелась и в этом волшебном мирке. И о ней ошалевшая от медового месяца горе-Яга благополучно забыла: солнце едва-едва позолотило верхушки деревьев. — Васька! Так и не нашла яблочко, дуреха?! Скажи котяре, что я его на тапочки пущу, если к моему возвращению не вернет яблочко. Надеюсь, у тебя там все тихо. Впрочем, наверняка. Не сезон же…

— Не сезон?! — взвыла я, но нахалка меня, разумеется, не услышала.

— В общем, мы решили с Черноморчиком на пару дней задержаться. Уж больно хорошо тут…

— Что?! — Мой вопль, наверное, долетел до Англиции. Но сестричка умотала еще дальше, потому что градус счастья не понизился ни на йоту.

— Так что бди! Вернусь, любое твое желание выполню! — завершила она, и чертова тарелка умолкла.

— Звездец… — только и смогла проговорить я, плюхнувшись на лавку у стола.

Такое начало дня ничуть меня не порадовало. Представив, что вскоре набегут бабки и опять начнут скандал, топорно завуалированный под урок, я скривилась и посмотрела в окно. Пока во дворе было тихо.

«И не только во дворе. В такую рань-то», — сообразила я и принялась поспешно одеваться.

Напомнив домовому, чтобы присматривал за бабками, я сунула в котомку несколько пирожков со скатерки и с сомнением покосилась на бутафорский нос, сиротливо лежавший у печки. «Нет уж… Отдыхать от жизни Яги, так по полной. Леший меня и без грима распознает, а кроме него кому по лесу шататься в такое время?»

Настроение стремительно стало улучшаться. Я даже удивилась, насколько, оказывается, устала от навязанной роли, если даже миниатюрный бунт, о котором никто и не узнает, внушает подобное счастье.

Воровато оглядываясь, я выбралась из избушки и короткими перебежками пересекла двор. Предосторожности были излишни — мне никто не встретился. Выбравшись за калитку и углубившись в лес, я с облегчением выдохнула: «У меня тоже отпуск!»

Какое-то время я просто шла по едва заметной тропинке, наслаждаясь покоем и одиночеством. Потом принялась рассматривать попадающиеся по пути травы и кустарники. К моему удивлению, большинство было знакомо, и дальнейшая прогулка превратилась в практикум по травничеству. Без язвительной Яги и вредной Ядвиги за спиной это оказалось очень увлекательно.

Я сама не заметила, как вышла на берег лесного озерца, образованного заводью широкого ручья. Шелковистая трава сама стлалась под ноги, приглашая присесть и отдохнуть. Живот забурчал, напоминая, что в котомке ждут своего часа вкусные пирожки. Я не стала сопротивляться собственным желаниям и радостно сбросила мягкие травяные лапти, которые подарил мне дворовый дух. Спокойная прозрачная гладь воды манила прохладой и свежестью. Припомнив, что уже больше недели моюсь в убогом корытце у бадейки в сенях, я хмыкнула и решила все же немного отложить завтрак.

Котомка, сарафан и рубаха отправились к лаптям под куст, и я с наслаждением окунулась в прохладную воду заводи. Вопреки смутным опасениям, ни ила, ни коряг на дне не было. Только мелкий желтоватый песок.