Допрос зеркальца никаких ответов мне не дал. Юйриль ничего не знала и ужасно злилась, когда видела мои новоприобретенные мозоли, мелкие порезы (а без них даже самый крутой ас не проживет на кухне и недели) и прочие свидетельства «чернавкиной души». И ругалась, даже не обращая внимания на мои угрозы закопать к бабкиному дневнику. Единственная дельная мысль, ею озвученная, пришла ко мне в голову и сама: возможно, моя душа пришла в этот мир не одна. В смысле, притащила с собой весь опыт прожитой жизни в виде «матрицы сознания», и теперь эта самая «матрица» меняла мое тело так, чтобы оно ей больше соответствовало.

Хм. А интересно, к концу процесса я не превращусь в себя саму — прежнюю увесистую тетеньку под сорок, способную камаз на скаку остановить? Было бы забавно...

Я так и знала. Я так и знала! Надо было наплевать во все колодцы сразу и выпнуть назойливого миньона из личной спальни, невзирая на вопли совести и прочие проявления дебилизма…

Что вот делать теперь?! Могла бы заранее подумать, кретинка, почти до сорока лет теткой дожила, а таких простых вещей учитывать не научилась!

Ну вы поняли, да? Они пришли. Ежемесячные женские неприятности. Полным комплектом: с тянущей болью в животе и пояснице, с отвратительным настроением и желанием покусать не только ближнего, но и всех подряд. И ладно бы это, сжать зубы и пережить. Но что делать с отсутствием прокладок?! И невозможностью спокойно помыться. И соседом за соломенной перегородкой, которого днем-то еще можно выставить, а ночью куда девать?! 

Ох, брюквы наши тяжкие. Ладно. Придется вспомнить молодость. Я еще застала «благословенные» времена, когда никаких одноразовых средств не было, кому повезло — тот покупал вату и марлю, кому нет — замачивал тряпки в тазу и прятал под ванну, чтобы утром постирать.

Был у меня тогда так называемый гигиенический пояс. Зверское пыточное приспособление, придуманное чертями в аду, не иначе. Но работало на все сто.

Теперь мне предстояло соорудить себе такое же собственными руками. Благо хоть поясница и болит, сам трындец только на подходе и еще не наступил. 

Значит, так… слава богу, что я уже успела переместиться из общего барака хотя бы за ширмочку. И очень мне повезло, что в связи с повышением статуса я уже не одеваюсь в штаны из дерюги — господин Жуй выдал поручение кастеляну, и я обзавелась нормальным по здешним меркам гардеробом, а также получила нечто вроде постельного белья. То есть тюфяк, который надо самому набивать сеном, не слишком новую простыню и шерстяное одеяло. А также некоторое количество просто ветхих тряпок, из которых нужно было выкраивать кусочки, чтобы ставить заплаты на выданные штаны и тунику.

Нижнего белья, кстати, никто не обеспечивал. Кажется, его тут в принципе не носили.

Ну вот. Я уже выменяла на универсальную валюту — сладкую вату — иголку с ниткой у одной из горничных (те, что я забрала из шкатулки принцессы, пришлось прикопать вместе с дневником от греха. Слишком дорого и тонко выглядели, заметит кто в руках — вопросов будет много) и теперь старательно вспоминала уроки кройки и шитья из средней школы. Ну а что? Рубаху и штаны я себе сшить сумела, так что трусы с подкладкой и карманом подавно осилю…

Главное, чтобы зрителей не набежало. Который день пытаюсь приучить это дикое стадо. Я аж палку себе завела возле кровати — выдавать по заднице каждому миньону, который с воплем врывается в личное пространство, забыв постучать не только во входную дверь, но и в ширму. Даже Лиу разок получил, страшно изумился, но почему-то не обиделся. Только весь день смотрел на меня странно, когда думал, что я слишком занята и этого не замечаю. 

Ладно, сейчас четыре утра, за окном серенький рассвет, и для шитья его хватает, а сосед мой будет спать еще минимум два часа — подъем для поваров здесь в шесть. У меня есть время.

Через час я с трудом разогнулась и сдержала горестный стон: да, гигиенический пояс я сшила и даже надела, но спина разболелась неимоверно, к ней добавилась голова, и в целом мне хотелось не начать новый день, а, например, закончить этот мир. Чтобы раз — и конец света. И не надо вставать и идти на кухню работать…

— Я схожу к госпоже Барбре, — сказал вдруг совершенно не сонный голос за ширмой. — Она даст обезболивающий отвар. Сейчас принесу.

Я так и застыла со штанами в одной руке и иголкой в другой. Как давно этот паразит не спит и как много он… подглядел?!

— У отца так родовая лихорадка начиналась, — по-прежнему мрачно произнесли за ширмой. — Приступы бывали каждые два-три месяца. Я уже по звуку научился догадываться, когда к аптекарю бежать. Проснулся даже от этого ощущения, не сразу понял, что ты вовсе не папаша. Сейчас схожу, лежи. Дядьке могу сказать, что…

— Не надо. — Я выдохнула застрявший в горле воздух и закашлялась. — Все не так плохо. Но отвар принеси. Спасибо.