Да чтоб тебя, полынная твоя морда. Каждый шаг как по раскаленной крыше: чуть оступись — и костей не соберешь. Ладно… шнуровка уже на корсаже, под ним тут принято надевать две нижние сорочки и одно нижнее платье, фиг он там чего разглядит в ворохе ткани. Но как, как?! Почему мне настолько не повезло, а?!

Мне даже изображать протест, несчастье и ужас ужасный не пришлось. И притворяться особо было не надо, когда я пряталась от герцога за ширму и бдительно следила сквозь щель, чтобы он сидел там за столом и не приближался, пока лихорадочно сбрасывала свои одежки и натягивала как попало принцессины. Я вполне искренне ругалась шепотом и сквозь зубы, поминая добрым словом господские фантазии и дурацкие бабские тряпки. Но натягивала их так быстро, как только могла, потому что они скрывали тайну моего пола чуть ли не надежнее, чем мужские штаны и рубаха. Потому как слоев было гораздо больше.

— Все. — Наконец я угрюмо вылезла из-за ширмы, придерживая руками завязки юбок и одновременно шнуровку корсажа, которую надо было затянуть на спине. — Ведь говорил! Говорил, что это дурацкая затея. 

И для наглядности выразительно потыкала в выпуклости на корсаже, специально скроенные под внушительную грудь. Не знаю, что принцесса подкладывала себе в местное подобие лифчика, апельсины или подушки, но старалась она от души. На моем тощем теле эти пустые чехлы смотрелись до того смешно и жалко, сама бы поржала в другой обстановке. 

Герцог, который все это время спокойно читал какую-то книгу, поднял голову и уставился на меня. Молча. Секунду смотрел. Другую…

— Что? — Я по-настоящему занервничала и попыталась одновременно одернуть юбку, поправить воротник и убрать с лица взлохмаченные волосы. — Что?!

Раймон еще с минуту молча смотрел на меня, доведя до натуральной паники. А потом сложился пополам от хохота. 

Ну что сказать, на его месте я бы тоже ржала как конь. Если очередное зеркало не врет, принцесса из меня — как из дырявого ботинка самовар. Я думаю, кстати, это еще одна монета в копилку того, почему меня до сих пор не разоблачили.

Дело в том, что все эти древние и сложные женские тряпки надо уметь не только правильно надеть, но еще и правильно носить. И себя носить — тоже особенное искусство для дам. Их же дрессируют годами. С раннего детства. Настолько, что определенная пластика становится естественной, входит в кровь, в плоть, в дыхание. 

А я? А что я. Я женщина из двадцать первого века. Я привыкла ходить в штанах и удобной обуви, привыкла занимать столько места в пространстве, сколько мне надо, смотреть прямо, смеяться открыто, размахивать руками… то есть вести себя точно так, как положено мальчишке. И не просто мальчишке — простолюдину и беспризорнику, трактирному наследнику.

Моя природная моторика настолько хорошо вписалась в образ, что мне до сих пор верят. 

Только вот переодевать это все в принцессу — задачка не для слабаков. Наверное, когда хозяйкой тела была Юйриль, изящное шелковое платье с богатой, хотя и элегантной вышивкой смотрелось на ней потрясающе.

А на мне оно сидело как на корове седло. 

Неудивительно, что его светлость Раймона так сплющило, что он чуть из своего кресла не вывалился, а книгу уронил. 

— Ни одна женщина… — сквозь смех простонал он непонятно о чем, — ни одна… 

— Потому что я не женщина. — Мое недовольное сопение можно было расслышать, наверное, даже за дверью. — И это сразу видно даже дураку… то есть, простите, ваша светлость! Вообще всем на свете это сразу видно! 

— Прикажу принести розги прямо сюда, с твоим дурным языком надо что-то делать в первую очередь, — покачал головой отсмеявшийся полынный герцог. — Так. Иди сюда. 

Что делать, пришлось идти. И терпеть, пока меня разворачивали спиной и затягивали шнуровку на корсаже, одергивали и расправляли воротник, рукава, юбки, кружавчики эти… а также бесцеремонно щупали то, на чем у нормальных девочек растет грудь, а у меня пока имеются только тощие ребра. Хоть на гармошке играй, что называется. 

Я напряглась немного, но, судя по разочарованному и озабоченному лицу его светлости, как раз мне тут волноваться было не о чем. Ага, пусть у инициатора этого маскарада голова болит, из чего соорудить принцессе искусственные сиськи. 

— Я подумаю, что с этим сделать, — решил Раймон. — А ты…

Я чуть не взвыла. Что, он так и не отказался от этой дурацкой идеи?!

— Ваша све-етлость… Ай!