Герцог начал таскать меня на репетиции каждый вечер — ну это ладно, он, собственно, это и обещал. Медовая светлость по этому поводу повадился караулить меня на лестнице и пытаться перехватить поднос, а к полынному направить Лиу… Не мои проблемы, я наябедничала Раймону, и он как-то разобрался.

Сам Лиу в последние дни вел себя как ударенный по голове арбузом странный экспонат — это отдельная песня. Кажется, он от большого ума таки решил, что я с герцогом сплю, и пребывал по этому поводу в удивительно неадекватном состоянии. Если бы я в самом начале нашего знакомства не видела, как он кокетничает с горничными, и собственными глазами не наблюдала, как его плющило, когда одна из них поправляла подвязку на чулке, делая вид, будто не замечает зрителей, я бы решила, что неудачливый племянник главного повара в меня втрескался и теперь ревнует, как юную пастушку-девственницу к проезжему вельможе в золотых одеяниях.

Ну правда: миньон, с одной стороны, явно отстранился, не лез с веселой болтовней, не улыбался мне. И вообще по большей части угрюмо молчал, сверля взглядом. А с другой — ни на шаг не отходил. Пока мы были на кухне — буквально выдирал работу из рук мальчишек, если ее надо было делать рядом со мной. Таскался, как тень отца Гамлета, по пятам, стоило мне попытаться выйти на короткую прогулку по внутренним дворикам. Брал второй поднос и шел со мной в покои герцогов, уже даже не спрашивая моего согласия, я молчу про приказ. И упорно сидел на лестнице весь тот час, что Раймон издевался надо мной, дрессируя ходить в платье, правильно надевать длинноволосый белокурый парик и делать плавные жесты руками. 

Отчасти из-за этого эскорта я и не могла нормально откопать свои сомнительные сокровища, чтобы получить консультацию. Лиу можно было силой отослать, выдумав ему поручение, но, во-первых, он три раза из четырех умудрялся переложить его на чужие плечи, а во-вторых, так смотрел… так смотрел, что у меня слова и ругательства в горле застревали. 

Весь этот дурдом очень плохо сказался на моем характере, и я с большим трудом сдерживалась, чтобы не послать далеко по кривому адресу не только неугомонного первого миньона с его непонятной то ли ревностью, то ли дуростью, но и вообще весь гребаный мир. 

Неудивительно, что, когда я все же добралась до прабабушкиного дневника и вложенного между его страниц зеркала, от моего дыхания можно было факелы поджигать. 

На свое счастье, Юйриль, насидевшись в темноте, присмирела. Начни она выступать — ой, не знаю, чем бы все кончилось. Я женщина темпераментная, и хотя привыкла этот свой темперамент держать в ежовых рукавицах, но всему есть предел. 

Однако, кажется, долгие сны в темноте благоприятно влияют на характер принцесс. 

— Здравствуй. — С ума сойти, она даже поздоровалась первая. — Ты хочешь что-то спросить? 

Я даже не стала ехидничать по этому поводу. Да и вообще, на душе было тяжело и пыльно, все словно подернулось сильной усталостью. И как-то понятно стало, что издеваться над умственно отсталым ребенком, даже если этот ребенок тебе от души нагадил, — никак не моя история.

— Да, хочу. Как ты себя чувствуешь?

— Я… — вот тут принцесса по-настоящему растерялась. — Я… больше не плачу. Читаю прабабушкин дневник. Оказалось, тут гораздо больше страниц, чем мне раньше казалось. Здесь все равно больше нечем заняться, я читаю, читаю и читаю. Хорошо, что ты положила меня прямо в тетрадь. 

В голове закопошились было мысли о том, что в дневнике прабабушки может быть много чего умного по поводу магии, такого, что даже зазеркальное привидение сможет использовать мне во вред. Но эти мысли рассеялись все той же усталостью, а еще пониманием: будь у принцессы на уме что-то подобное, она не стала бы рассказывать мне о том, что происходит. 

— У меня тут еще несколько вопросов появилось, — вздохнула я, мельком проглядывая исписанные изящным четким почерком страницы. — Возможно, ты знаешь на них ответы.

— Я не уверена, — вздохнуло зеркало. — Но я постараюсь.

Вообще, у меня было впечатление, что принцессу мне немного подменили. Ни истерик, ни кривляний. Или девочка в зеркале внезапно повзрослела? Или это дневник прабабушки на нее так повлиял? Я постараюсь в этом разобраться, но позже. А сейчас…

— Ну и чего ты так развеселилась? — спросила я через пять минут, слушая, как за стеклянной поверхностью хохочет принцесса. — Ну да, сама бы посмеялась, окажись на моем месте кто-нибудь другой.

— Я… я… ой, я не могу-у, — заливалась паршивка. — Он тебя… он тебя… он думает, что ты королевский бастард! Понимаешь? Он правда думает, что ты сын моего папочки! 

— Что?! — Я аж рот открыла от таких новостей. — Почему?! С чего ты это взяла?!