Только дверь в комнату его медовой светлости чуть шевельнулась, когда я проходила мимо. Но тут я не уверена, может, померещилось от усталости.

Я, кстати, как-то спросила его полынную светлость, как он собирается устраивать это представление перед герцогом Джейнсом — тот ведь не дурак и догадается. 

Но мне было велено не забивать голову теми делами, которые меня не касаются, и делать ровно то, что велят. Не сказать, что я пришла в восторг от такого ответа, поскольку рисковать шкурой предстояло именно мне, но какой у меня выбор? Вот именно.

Я так устала, что до собственной комнаты тащилась, кажется, целую вечность. Чуть не заснула на лестнице между третьим и четвертым этажом. И впервые подумала — к черту вечернее умывание, до утра подождет. Даже соблазнительное уединение, позволяющее быстренько обмыться в лоханке целиком, сейчас меня не привлекало.

И хорошо, как выяснилось. А то еще вчера вечером я настолько расслабилась, что, войдя в комнату, скинула рубашку, даже не нырнув за ширму. Сегодня это вышел бы номер…

Поскольку вопреки сложившемуся уже в последние дни обычаю моя комната не пустовала. Лиу сидел на своей кровати и смотрел на меня в упор при свете масляной лампадки, стоявшей на колченогом табурете посреди комнаты. 

— Что ты тут делаешь? — ляпнула я раньше, чем хорошо подумала, стоит ли вообще сейчас начинать разговор. Больно уж взгляд у парня был… странный.

— Живу я тут, — хмыкнул первый миньон и вроде как невзначай спросил спокойным тоном: — Что, опять герцогу про трактир и папашины рецепты рассказывал?

Спокойным-то спокойным, но я пятой точкой почувствовала надвигающуюся бурю. Ну что ж такое, а? 

— Вроде того. — Ширма с легким соломенным треском перегородила комнату, отделяя меня от Лиу и от его по-кошачьи светящихся в полутьме глаз. — Устал как собака. Спокойной ночи.

Угу, так мне и дали отдохнуть, разбежалась. 

Ширма с жалобным стуком отлетела в сторону, а я от неожиданности села на свою кровать, когда буквально молнией проскочивший через всю комнату Лиу оказался ко мне вплотную, навис сверху и еще руки опер в стену по обеим сторонам от меня, словно нарочно не давая сбежать.

— Рехнулся?! — Пришлось приложить усилие, чтобы голос не дал петуха от испуга. — Ты что делаешь?

— А что, ты к такому не привык? — Миньон ухмыльнулся криво, как злодей с картинки, и одной рукой сцапал меня за рубашку на груди, рывком притягивая поближе. 

Ну нет, извините. Как бы я к кому хорошо ни относилась, а наглеть не позволю. И не то чтобы я каратист Иван Иваныч из шарашкиной конторы, но врезать твердым носком сапога по голени умею еще как.

Поэтому, стоило Лиу наклониться ниже, так, что я увидела свое отражение в его расширенных зрачках и почувствовала, как теплый воздух колыхнулся у самых губ, а потом сменился прохладным прикосновением, я… от души приложила этого чокнутого мальчишку куда и собиралась. А когда он вскрикнул от боли и неожиданности, теряя равновесие, добавила острым, мелким, но от этого не менее твердым кулаком ровно в солнечное сплетение, роняя парня на собственную кровать, предварительно шустро вывернувшись из-под него.

— Совсем ошалел, придурок?! 

Лиу задавленно кашлял, упав лицом в одеяло, а я сидела рядом и шипела, как рассерженная кошка. Охренеть вообще, что на него нашло?

— Герцогам, значит, можно? — проперхал наконец этот недоумок, поворачивая голову так, чтобы посмотреть на меня. 

— Что можно, идиот?! — Я с трудом удержалась, чтобы не добавить ему по шее. — Еще раз так полезешь, я тебе ноги переломаю, понял?

— То есть ты с его светлостью не спишь?

— Я. Сплю. В своей кровати. — Для наглядности еще подхватила его за шиворот и в эту самую кровать потыкала — хотела носом, но парень вывернулся, и получилось ухом. — Понятно?

— Понятно. — С чего этот идиот разулыбался, я не поняла. 

Точнее, поняла. И затосковала. Только этого мне не хватало. 

— Еще раз полезешь проверять мою нравственность, ударю не по ходулям, а между ними, — предупредила я, отпуская его воротник и спихивая незваного гостя со своей постели. 

Лиу покорно стек на пол и, еще раз откашлявшись, уселся там, сложив ноги по-турецки. Уперся локтями в колени, а подбородок положил на сжатые кулаки. И уставился на меня снизу вверх с непонятным выражением на лице. 

— Не хочешь спросить, почему я не приходил ночевать?

— Ты взрослый парень, а я не твой папочка. — Усталость навалилась на плечи двумя тяжелыми мешками, я подгребла поближе набитую сеном подушку, засунула под поясницу и откинулась на нее, подтянув колени к груди. 

— Я был с братом, — неизвестно зачем начал объяснять старший миньон. — Мы помирились.