Ну вот, опять! Не сколько ответ, а кокетливый вызов, из-за чего безудержно тянуло оплести ее лебединую шейку всей пятерней (не будь на нем Ворота Ведьм) и слегка ее сжать, глядя при этом глаза в глаза с очень близкого расстояния. Не представляю, как у меня получилось сдержаться, отпустив ей руку от греха подальше, и отступить.

— Ваше императорское Величество! — и даже чуть заметно кивнуть, продолжая блюсти этот чертов дворцовый этикет.

Наверное, я еще не скоро сумею раскусить не всегда понятное поведение Илларии, буквально разнящееся с теми слухами и докладами моих шпионов, которыми полнился практически весь Шайгар с тайной канцелярией Теоросского Палаца. Может от того я сейчас на нее так и злился, поскольку никак не мог понять, что не так с этой ведьмой, и почему я никак не могу избавиться от мыслей о ней? Я же столько раз сам себе клялся могилой родителей и брата, что буду воспринимать ее не более, чем за обычное брачное ярмо — вынужденное временное недоразумение и не более того. Как за неизбежную участь для большинства представителей царской крови. Тогда какого я то и дело возвращаюсь к ней мысленно, не только прокручивая в голове наши последние встречи, но и рисуя в фантазиях, что начну с ней вскоре делать, когда мы наконец-то окажемся наедине? Вспоминаю ее лицо, изменчивую мимику, совершенно несвойственную особам ее благородного статуса, головокружительный запах волос и кожи. Ее глаза…

Треклятые Псы Саагра!.. Неужели она все-таки успела что-то со мной сделать? Но когда и как?

Я бы мог, конечно, с ходу развернуться, снова влететь в ее покои и устроить очередной допрос с жесточайшими пытками. Но что-то меня все-таки сдержало, буквально на самом первом импульсном рывке или ослепляющем ударе в голову. Наоборот. Я еще больше увеличил шаг, продолжая свой путь по бесконечной анфиладе второго дворцового уровня в сторону занимаемых мной и сестрой палат. И не только наших. По крайней мере, теперь я знал, кто мне мог дать точные ответы на все мои вопросы.

Поэтому я и не остановился возле дверей своих покоев, миновав также и охраняемые теоросскими гвардейцами комнаты Гриэль. Сбавил шаг только в той части северного крыла, где находилась одна из пяти центральных башен палаца, помещения второго яруса которой так же охраняла стража в латах моей империи. И то, еще не сразу решился взяться за дверные ручки и толкнуть от себя массивные створки резных панелей, перед тем как шагнуть в теплый мрак огромной круглой залы.

Забытым волнением с примесью вполне обоснованного чувства самосохранения охватывает еще до решения сюда войти. Но внутри комнаты, полностью погруженной в беспросветную темноту из-за плотно завешанных окон, все эти чувства обостряются во стократ, царапая затылок с позвоночником еще более сильным приливом священного трепета. Наверное, даже на поле брани я никогда не испытывал столь необъяснимой паники с не менее жгучим желанием уйти отсюда сейчас же, едва не в постыдном бегстве. Может поэтому и не уходил, прекрасно понимая, насколько бы это выглядело неожиданно странным даже для меня. Поэтому и продолжал ступать через силу по темному паркету очень темной комнаты, очертания которой нехотя проступали из очень густого мрака, чуть ли не живого и не пульсирующего буквально перед глазами, вглядывающимися в его ложную "бездну".

 — Чем обязан столь высокой чести видеть вас здесь у себя, мой государь?

И в который уж раз у меня не получается определить с первой попытки, откуда доносится голос. Кажется, он звучит в моей голове, а не извне и не из определенной части помещения. Потому и приходится останавливаться где-то по центру комнаты и хотя бы не вертеть головой по сторонам.

— Я думал, ты в таких пояснениях не нуждаешься. И… ты бы не мог?..

— Ах, да! Прошу меня великодушно извинить, мой государь. Постоянно забываю о том, что у нас… разное зрение.

Как бы я заранее не готовился к данному моменту, только не вздрогнуть всем телом у меня опять никак не получилось. Видимо, благодаря все тому же треклятому волнению, натянувшему мои нервы до пока еще терпимого подкожного жжения. Да и не привык я, откровенно говоря, к подобным фокусам в своей повседневной жизни. Чтобы вокруг моей царственной особы, почти по всему периметру круглой комнаты вспыхивали, как по единой команде или щелчку пальцев, практически все имеющиеся здесь свечи.

Ну, хотя бы, теперь я сумел увидеть и все пространство, окружавших меня покоев, и их нового хозяина — сидящего прямо на полу на мехах и шкурах напротив входа у стены с погашенным камином человека неопределенной комплекции и пола.

Несмотря на теплый воздух и южную жару Ардорской столицы, Аиф был разодет с головы до пят в плотные одежды, скрывавшие его слишком уязвимое тело будто многослойным саваном до самых кончиков пальцев рук и ног. Макушку и часть лица покрывал внушительный капюшон, хотя временами он его частенько снимал, особенно, если я сам его об этом просил. А так, не было ни одного участка тела или оголенной кожи, которую бы не прикрывали специальные одежды из специальных защитных тканей.