— Я лишь показал вам, мой повелитель, маленький фрагмент вашего грядущего. To, что вы сами жаждали лицезреть. Никакого обмана или игр с вашим сознанием.

Меня настолько оглушило увиденным и пережитым, что я не сразу обратил внимания с каким усердием мне отвечал анох, и как еще сильнее осип его голос.

— Это все… нереально! Я не мог чувствовать все эти… мерзостные чувства к этой ведьме! Или, хочешь сказать, что такова цена за предсказанное тобою будущее?

— Цена? Какая цена? О чем вы говорите, мой повелитель?

— О том, что испытывал к ней тогда! — как я еще не сорвался на крик? Хотя, уже был на грани, сдерживаясь из последних сил, чтобы не схватиться за рукоять меча. — О том, что готов был положить к ее ногам весь мир и даже встать перед ней на колени!

— Вас просто переполняла радость и счастье при виде рожденного сына. Это нормально. В моменты экзальтации, подобные эмоции естественны и допустимы.

— Это была не просто экзальтация! Я действительно испытывал к ней то, что… еще никогда и ни к кому за всю свою жизнь не испытывал!..

— Потому что сейчас вы находитесь под заклятием родительской печати. Ее наложили на вас и вашу сестру, после гибели вашего брата, в виде так называемого, родственного оберега, запечатав ваши сердца и чувства от возможного вторжения извне. Чтобы в ваш единокровный круг не мог проникнуть кто-то чужой и затуманить рассудок любовным безумием. Не могу согласиться с тем, кто это сделал, но подобные вещи, на которые рискнул пойти этот воистину смелый колдун, слишком опасны. Они сродни проклятию и ничем хорошим, как правило, не заканчиваются — ни для того, кто наложил эту печать, ни для тех, на кого она наложена. И, да, это сделал кто-то из ваших близких родственников, поскольку данные заклятия без согласия и личного участия тех, на кого накладывается оберег, может провести только человек одной с вами крови. Поэтому я и не вижу его лица, но чувствую его вмешательство в ваши жизни.

— Что ты несешь, анох? Какая печать? Такие вещи невозможно сотворить, чтобы кто-то из нас при этом не почувствовал насильственного воздействия на наши жизни! Да и кто вообще рискнет пойти на такое, не побоявшись при этом неизбежного проклятия! Хотя… — меня впервые за всю эту встречу наконец-то осенило и отрезвляющим, и одновременно охлаждающим прозрением. — Может оно и к лучшему! Видимо, я действительно должен был это все увидеть, чтобы успеть предпринять нужные меры.

— Вы и вправду наивно надеетесь, что сможете переписать свое будущее? — ответный смешок-выдох провидца больше напоминал плохо сдержанный болевой стон. — И с чего вы взяли, что ваши мысли и презрение Илларией верны? Боги не просто так создали мужчин и женщин. В нашем племени ни один анох не считается равноценным пред богами человеком, пока не свяжет свою жизнь со своей избранной парой. До тех же пор его будут называть неполноценным и полупустым. И нет худшего проклятия для девушки из рода анохов, кто так и не дождался своего суженого. Кто не выполнил своего родительского предназначения, взяв у природы и жизни многое, но ничего не дав взамен.

— Не думаю, что ваши дикие законы как-то распространяются на наш мир. Но не могу не поблагодарить за честность и за попытку донести до моего сознания свои примитивные знания о жизни. Впрочем, как и за возможность увидеть нечто невероятное. Если все это, действительно, правда, значит, моего сына ждет великое будущее. Но все же без присутствия в его жизни той женщины, которая его родит, и кто так и не получит желанного для нее права называться ему матерью.

— На все императорская воля моего справедливого и милостивого господина! Ибо я не имею никаких прав перечить вашим решениям, всего лишь являясь пред вами ничтожнейшим раболепным слугой.

Аиф даже демонстративно склонил передо мной голову в почтительном действе. Но что-то в его словах и беспрекословном согласии мне все равно не понравилось.

— А теперь, если мой повелитель не воспримет мою просьбу за грубость… Не могли бы вы оставить меня одного на какое-то время? Мне нужно прийти в себя после… последнего перехода за завесу грядущего.

Он явно прижал ладонь к своему животу под грудиной не в манерном жесте преданного слуги. Скорей всего, пытался унять острую боль от открывшейся внутренней язвы. Хотя я и не мог отделаться от навязчивого ощущения, будто он сейчас улыбается под своей защитной тряпичной маской и капюшоном.

— Конечно! Отдыхай и набирайся сил. Поскольку тебе придется ответить на многие вопросы, с которыми я обязательно к тебе вернусь в самое ближайшее время.

Иллария

В огромадном зале, поделенного как бы на три части двумя симметричными рядами высоченных колонн, яблоку было негде упасть. И это безо всяких преувеличений. Увиденное стало для меня полной неожиданностью, если не шоком. Впрочем, как и всегда. Тем более, когда дело касалось местных достопримечательностей.