Меня просто затрясло, как одержимую бесами, и, не переставая, пробирало от всего, что Дагнар со мной вытворял. Вернее, что вытворял его язык, скользящий змием искусителем по моим перевозбужденным складочкам, растирая эрогенные точки до такой степени, что от каждого его похотливого движения хотелось кричать во весь голос. Правда, я и так не стеснялась и совершенно не сдерживала ответных стонов, которые, казалось, нарастали и учащались с каждым новой и более бесстыжей лаской моего отныне законного любовника. И от напора которого я уже хотела куда большего, не в состоянии сдерживать ни себя, ни своих безумных желаний.

Так что, когда он вдруг поднялся, выпрямляясь и нагибаясь надо мной своим не менее поплывшим лицом, тут уже и я не стала терять драгоценных мгновений, тоже хватая его за грудки и сама впиваясь в его потемневшие и чуть распухшие губы своим не менее изголодавшимся ртом. Одновременно толкая его в сторону кровати и прямо на ходу стягивая с его плеч и рук тяжелый парчовый халат.

— Ты ведешь себя… не как девственница! — прохрипел Дагнар после того, как мне тоже пришлось прервать собственный поцелуй. Но только для того, чтобы стащить с мускулистого торса моего супруга мешающуюся и совершенно ненужную рубашку. А после толкнуть его в мощную грудь ладошками, тем самым заставляя этого великана опрокинуться назад на упругие перины кровати.

— К твоему сведению, многие девушки открывают для себя некоторые секреты самоудовлетворения еще далеко до замужнего возраста. А другие даже тренируются с себе подобными…

Похоже, Дагнар от моего ответа опять малость ошалел или, вернее, не понял, насколько серьезно я все это говорила. Но препятствовать моим дальнейшим над собой действиям не стал. Точнее тому, как я вдруг начала стаскивать с его рельефных бедер белые подштанники, с явным восхищением залипнув взглядом на его восставшем жезле любви (или как их там называют в любовных романчиках современные литераторши среднего звена?).

Дагнар

Я ждал от Илларии много чего неподобающего и шокирующего, но не до такой же степени. Наверное, при других обстоятельствах я бы ее точно остановил и сделал бы с ней что-нибудь… нехорошее. Но, как видно, она меня чем-то приворожила. Настолько сильным и сводящим с ума, из-за чего я уже не мог попросту контролировать ни своих действий, ни доведшей меня до одержимого безумия дичайшей похоти. Обычно для подобного возбуждения мне требовалось какое-то время и как минимум пару искусных наложниц. Но в свою первую брачную ночь мне словно кто-то плеснул в кровь колдовским зельем или жаром, сделав меня заложником собственных желаний и остервенелого исступления.

А какой сладкой и невероятно нежной оказалась моя собственная супруга. Я даже чуть было не поддался секундной слабости и не сорвал с нее ошейник, когда хотел припасть к ее гладкой, точеной шее губами и языком. Опомнился где-то уже на полпути к этому, сразу же сместив руки к груди Илларии и перенаправив силы на ее чертову сорочку, которая затрещала под моими кулаками без какого- либо ощущаемого сопротивления. А дальше… меня буквально понесло. Причем я едва ли соображал, что творю, как и не ведал, почему не могу остановиться.

Если какие-то проблески трезвого осмысления происходящего меня и посещали, то совсем ненадолго. Иногда я даже забывал, что при этом говорил или что собирался сделать. Например, как в те сиги, когда Иллария толкнула меня на кровать и принялась стягивать с моих бедер брэ.

Я пришел в себя совсем ненадолго, в какой-то момент осознав, что моя новоиспеченная жена ведет себя совсем не так, как обычно ведут себя девственницы. Я даже было решил, что она вот-вот возьмет мой член в рот или, в крайнем случае, просто его лизнет, поскольку она совершенно не походила на девушку, которая видела впервые в своей жизни абсолютно голого перед собой мужчину еще и со стоячим в полной боевой готовности фаллосом.

Но она вдруг подняла голову и совсем уж неожиданно полезла на кровать. Вернее, прямо на меня, обхватывая мои бедра коленками и… великие боги! Прижимаясь низом живота к моему пенису и одновременно припадая к моим губам своими жадными устами. И тут мне снова пришлось на какое-то время забыть напрочь обо всем на свете. Особенно, когда меня шарахнуло, будто жгучей молнией, пронизывающей насквозь вспышкой очередного нестерпимого возбуждения, как только шаловливый язычок Илларии ворвался в мой рот, а ее аппетитные грудки с твердыми сосками вжались в мою грудь. Она даже потерлась ими о мою воспаленную кожу, как и своим горячим лоном о твердый, как камень, ствол члена.

И, кажется, именно тогда у меня окончательно помрачился рассудок, а моя воля была безжалостно стерта в прах под натиском греховного вожделения и под телом этой бесстыжей ведьмы. Я и сам обхватил ее жадными руками, кое-как сдерживаясь от неуемного порыва сжать ее со всей дури, и отвечая на ее срамной поцелуй, будто изголодавшийся за женщиной инкуб. Тут же перекатываясь вместе на середину кровати и нависая в этот раз сверху уже над ней.