— Солнце светило на стеклянный кувшин с водой, — проговорил я, усаживаясь, — а в тени, на столе, была радуга.

— И ты показал это Лери? — он точно заинтересовался. — Что она сказала?

На сердце вновь появилась тяжесть.

— Она разбила кувшин. Сказала, что либо он из проклятого стекла, либо я научился пленять духов радуги. Она запретила мне забавляться этим, пригрозила, что расскажет остальным о моем непочтении к духам.

Ромиар вновь налег спиной на спинку дивана и нахмурился. Некоторое время сидел молча, а потом неуверенно заговорил:

— Может, Лери права: духи как-то попадают в плен, или мы…

— Может, — перебил я, подаваясь вперед. — Но тогда объясни мне многое другое, раз взялся допытывать меня. Я пытаюсь думать правильно. Всегда прилагаю все усилия, чтобы думать о духах так, как думают все. Чтобы верить, что Шиллиар… — сбившись с дыхания, потер глаза. Договорил на выдохе: — Что мы не живем в собственных выдумках, и невинные не гибнут по нашей вине как раз из-за этих выдумок.

И опять комнату заполнила глухая тишина. Где-то снизу раздался громкий голос Елрех — она всегда ближе к слугам, чем Ромиар.

— Ладно, — наконец сказал он. — Ты мог провернуть это… создание радуги на глазах у родных, а не только у Лери. Твои родители не убили бы тебя и сельчанам не рассказали. Возможно, они бы даже перестали звать тебя дураком.

— Не перестали бы, — фыркнул я, взглянув на добродушного беловолосого шан’ниэрда. Он ведь понимает, как его подбадривание глупо звучит. Лучше б уж не пытался… Но я пояснил: — Лери не перестала. Она испугалась, разбила графин и запретила пленять духов радуги. С ними было бы так же, или даже хуже.

Роми резко вытянулся, приложил к губам указательный палец, подсказывая, что нужно молчать, и принялся приглаживать волосы. Вскоре заглянули слуги, предупредили, что вот-вот подадут ужин в столовой. Старый эльф поставил на стол кружку с водой и блюдце. Сердце замедлилось, а дыхание перехватило. Я сжал кулаки, усмиряя внутреннее беспокойство. Все будет как обычно. Мы каждый день видим это, но не хотим замечать или просто никто не замечает. А Ромиар… Что он скажет на то, что можно вызвать гнев Шиллиар без убийств? Если исследователь и в этот раз назовет меня дураком, тогда мне точно остается только окончательно поверить в это.

Дракон, как и предсказывал Дарок, прилетел сегодня же. Солнце медленно погружалось в пески. Мы проверяли барахливший капкан, один из многих, которые тут и впрямь раскидывали для детей… от детей? Ими защищали территорию и дом от любых непрошенных гостей: часть из них показательно оставляли наверху, но большую часть присыпали песком. Сидя на корточках, я наблюдала, как Дарок удерживает ловушку раскрытой, а Гахсод, склоняя трехрогую голову, ковыряется в несложном механизме. Огромная тень Хайко накрыла нас так внезапно, что я вскрикнула, вскочила и вытащила кинжал. Дракон промчался высоко над нами, но поднял пыль и взлохматил волосы ветром.

— Спрячь, — недовольно приказал Дарок. — Сказал же, чтоб без моего разрешения кинжал в твоих руках не видел.

Я не смогла подчиниться. Под быстрое сердцебиение провожала взглядом пролетевшего ящера и вспоминала, как стояла в пламени его старшего сородича.

— Спрячь, — повторил Дарок.

Дыхание сбилось, руки тряслись, и мне с трудом удалось засунуть чертов кинжал в ножны.

— Я не ожидала, — признаваясь, потерла лицо. — Он меня врасплох застал.

— Не бояться драконов — значит, быть безумцем, — спокойнее произнес Дарок, поднимаясь в полный рост. Отряхивая руки, признался: — Я его тоже боюсь. С молодняком особенно опасно. Они ж прям как васоверги: детьми опаснее всего, а мудреют только с возрастом.

Я подавила нервный смешок. Васоверги любили льстить себе.

— Они рождаются без дара. Знала же? — спросил Дарок, с гордостью глядя на лиловое небо — дракона и след простыл.

— Я мало интересовалась историей, а драконы — это же почти история.

— Ты не перестаешь меня удивлять. Знаешь редкие мудрости, но при том совсем не знаешь пустяков.

— Так меня воспитывали родители, — оправдалась я, окончательно успокоившись. — Жаль, что мне пришлось от них уйти.

— Да, — протянул Дарок, щуря серые глаза, — родители… Драконов воспитывают так же, как нас. Они вылупляются беззащитными. Их приходится оберегать, и тогда появляется огромный риск, что он привыкнет к ласке от рук того, кто о нем заботится. Это опасно, Асфи, ведь потом в них пробуждается сила. Она сжигает их изнутри.

— Огненные — наполняются огнем, — предположила я, — ядовитые — ядом…

И не прогадала.