— Забрала у мертвеца, ему уже было ни к чему.

— Кто его убил?

Я зацепилась взглядом за свое отражение в глазах без белка и, зябко обняв себя, застыла.

— Не знаю, — хрипло ответила. — Быть может, болезнь. Кажется, он не был слишком стар, или я просто не рассмотрела его в темноте.

Фанрг нахмурился, флягу сжал и в когтистой руке еще раз ее крутанул. Драгоценные камни поиграли в свете восходящего солнца кровавым блеском.

— Значит, не ты убила его?

— Не я.

— Обворовывать нехорошо, человечка, даже если это мертвец.

— Я… — Переступила с ноги на ногу, отвернулась, шумно выдыхая. Закачалась с пятки на носок и продолжила: — У меня совсем ничего не осталось. Моей семьи больше нет рядом, у меня больше нет дома. Я посчитала, что смогу остановиться в таверне и какое-то время, пока меня не примут в гильдию, питаться на выручку от продажи этой вещи. — И повернув голову к стражнику, воззрилась на него. — Если бы не желание выжить, я бы не взяла чужого.

Он молчал. Долго молчал, а потом положил руку на мое плечо и потрепал, словно пытался утешить хорошего знакомого.

— Ладно. Но ты должна рассказать защитнику, где нашла мертвеца. Если умершего не отправили к Древу жизни, как это подобает его расе, то на это должны быть причины. Мы должны помочь ему. Ты ведь запомнила место, где видела его тело?

— Да.

— Хорошо. — И прежде, чем я отступила, опять стиснул плечо. — У тебя совсем никого не осталось, кто мог бы помочь? Ну хоть кто-то же должен быть.

С какой целью он спрашивает? Желает добра, или ждать подвоха? Это же фангр… В его ясных глазах читались одновременно сочувствие и сострадание.

— Есть. — Я улыбнулась и накрыла ладонью его руку. Он не убрал, не смутился и даже позволил сжать теплые пальцы. — В обители раньше жила моя старая подруга. Но я не уверена, что она меня вспомнит.

— Хорошие друзья не забывают тех, кто им дорог.

— Да. Я тоже на это надеюсь.

— Ступай, Асфи, но если беда продолжит тебя преследовать, возвращайся к нам. Мы, — Он кивнул в сторону сторожевого домика, — отведем тебя в нашу гильдию. Хотя бы ненадолго, но приютим, а там, может, решишь остаться у нас.

— Благодарю, — тихо произнесла я. В горле запершило.

— Ступай. И не забудь найти защитника, который смог бы помочь с мертвецом. Душу должно забрать Солнце, но облегчить ей дорогу к Древу можем лишь мы. Удачи с поиском гильдии, и пусть духи будут благосклонны к тебе!

Я отступала, не отрывая взгляда от незнакомого существа. Он не назвал мне свое имя. Не сказал: «приходи ко мне», а говорил от лица всей гильдии: «Возвращайся к нам». И он даже не сомневался, что кто-то из согильдийцев будет против приютить меня. Что это, если не вера в каждого члена своей семьи?

Блеклый свет стелился по уютным улочкам, ложился на длинные дома, возвышающиеся в один-два этажа. Я шла по краю теней, ведомая дурманящей тягой, озиралась по сторонам и не могла остановиться. На центральной улице едва встречались прохожие, но стоило пересечь ее и вывернуть на широкую отдаленную дорогу, исчезающую в стороне рынка, как гомон вырвал из забытья. Мситы, так похожие на коров, но совсем низкие, с кожей бегемота и на крепких толстых ногах, тащили груженые телеги. Колеса скрипели, подкованные копыта стучали, рыли утоптанную землю. Отовсюду лились густой шелест, беспрерывное шуршание, веселые приветствия, пересвист и раздавалось ритмичное подбадривание хлыстами.

Я должна была идти другой дорогой. Должна была и собиралась, но растерянная чужим радушием брела по наитию, поэтому опомнилась лишь тут. Застыла, рассматривая фадрагосцев, с желанием улыбаться каждому, узнать у них последние новости и познакомиться хоть с кем-нибудь, но напряженно молчала. Тень низкого козырька укрывала меня, грохот сердца оглушал, а руки била мелкая дрожь. Я глядела на простой народ, и меня впервые взволновал вопрос, которым я обязана была озаботиться еще в тот момент, когда приняла фадрагосцев целиком со всей их культурой: а примут ли они меня?

Отступила к стене. Звуки нарастали, сердце забилось чаще. Стало душно, во рту — сухо. Я не готова показаться им. Не готова.

Отступила еще на шаг, пяткой уперлась во что-то твердое, неустойчивое — раздался звон. Я вздрогнула. Громкие возгласы зазвучали на крыльце в паре метров от меня. Тощий эльф ругался на мелодичном языке, указывая на упавшие ведра. Человек, совсем подросток, бросился поднимать их.

— Простите, — выдавила из себя. Почему-то шепотом.

Голова закружилась, мир покрылся темной рябью. На слабых ногах я понеслась прочь, но уже у следующего крыльца сжала кулаки и выровняла боязливую походку.

Я дома, а дома не боятся, иначе это не он.