Елрех, наконец-то, затряслась и кивнула. А потом кивнула еще раз, будто сама была не уверена, что ее жесты заметны.

— Отлично. — Я улыбнулась, облизала пересохшие губы и постаралась подавить заразные зачатки паники. — Ты не представляешь, какую сложную операцию мы с этими духами когда-то провернули. А тут маленький порез на поверхности…

Айссия отозвались еще быстрее, чем Ксанджи, а с порезом и вправду справились быстро. Уже через несколько минут от него даже крохотной царапины не осталось. Кейел, понимающий без слов и указаний, что может понадобиться в таких обстоятельствах, подал мне смоченную в воде тряпку. Сам он держал в руке миску, наполненную водой.

— Если нужно, я сам смою кровь и проверю, все ли затянулось, — предложил он, склоняясь ко мне и оглядываясь на поляну. — Там ты нужнее.

— Иди, Асфи, — тихо поддержала его Елрех. — Видишь, я даже говорю без затруднения. Я хорошо себя чувствую. Мы справимся сами.

Я постаралась разглядеть беспокойство в глазах этих двоих, но увидела лишь собранность и скрытое недовольство. Кивнула им, отступила всего на шаг и будто пересекла границу между покоем и безумием. Вдохнула полной грудью и сразу поморщилась от привкуса горелой плоти. Постаралась разобраться, что творилось на поляне, пока я занималась Елрех, но сходу не вышло.

— Никто не будет ее калечить! Ни ее, ни его! — выкрикнул Роми, поднимая высоко подбородок. Его хвост хлестал траву и ломал тонкие стебли. Кинжал в ловких руках исследователя мелькал, будто находился в руках Вольного. — Они нужны нам целыми.

— Эльф и без ушей прожить! — произнес на ломанном языке Норкор. Перехватив удобнее плеть, выпущенную из рукава, шагнул к Стрекозе. — Она заслужить!

— Не позволю! — Ромиар шагнул ему навстречу и оскалил клыки.

— Уйди, щенок! — Дарок сплюнул под ноги. Мотнул рогатой головой — лохмы волос качнулись и упали на щеки беспорядочно. Удерживая бритву своей плети, указал на напарника Стрекозы, стоящего на коленях и вытянувшего обгоревшие руки перед собой. — Гахсод, Архаг, займитесь им.

— Не надо! — голос эльфийки сквозь всхлипы я едва узнала. Она взмолилась громче: — Не трогайте нас!

Попыталась встать с бока, но как только оперлась на руки, вновь закричала, упала, зарыдала и в приступе боли забила ногами по земле. Ее напарник бросился к ней, но был сбит ударом сапога в грудь. Архаг от этого пинка и сам едва не завалился на спину. Шан’ниэрд после гулкого стука отлетел, зацепился рогами за землю, и его шея на миг неестественно выгнулась. Сердце ухнуло, ноги налились свинцом.

Пока я осознавала, что напарник Стрекозы оказался крепче и шевелится, пытаясь подняться с земли, между Стрекозой и Дароком встал Роми. Гахсод направился выполнять приказ до конца. Я поморщилась, видя отчетливый след от грязного сапога на груди многострадального шан’ниэрда, и позвала так громко, чтобы услышали все присутствующие:

— Ксанджи! — крик резанул горло, и я потерла шею.

Зато с удовольствием прислушалась к лесной тишине. Ксанджи увеличились в размере и стремительно летали над головами присутствующих, пока те молчали. Замолчала даже Стрекоза, до крови закусив губу и зажмурившись. Я прошла к остывшему кострищу, оттягивая время и позволяя обдумать следующие слова, но чем больше планировала, тем сильнее терялась, поэтому плюнула и просто заявила:

— Я тут главная, Дарок. — На него не смотрела, а, скрестив руки на груди, уставилась на пепел под ногами. Нахмурилась, на секунду проваливаясь в воспоминания — первое знакомство с лиертахоном, зарождение дружбы с Елрех… Давно же это было. Подковырнула ногой обугленное полено, посмотрела на пальцы, перемазанные синей кровью, отметила с досадой, что запачкала ею свежую рубаху. Выдохнула шумно. — Не знаю, за кого ты меня держишь, но я не позволю тебе помыкать мною. Тем более не позволю тебе решать за меня, кого и за что нужно наказывать. Напомню тебе, что без меня у тебя вовсе ничего не будет. И я очень надеюсь, что мы с тобой не будем устраивать междоусобицу в моем походе.

Наконец глянула на него. Он недовольно щурился, поджимал нижнюю губу, смотрел на меня свысока, но молчал. Мне было, что сказать ему еще — о том, что их враждебный уклад жизни только усугубит походные условия, что их отношение провоцирует ответную агрессию, но решила, что нравоучения от человечки могут ударить по его самолюбию, а подрывать авторитет Дарока при посторонних до сих пор не захотелось. Вдруг ему и впрямь потом править. И дело даже не в том, что он может потерять уважение среди присутствующих — у некоторых он его и заслужить-то не успел, — а в том, что от свидетелей подобных унижений и оскорблений важные люди, или существа, как правило, при вступлении в должность такого масштаба избавляются.

— Что тут произошло? — спросила я, не обращаясь ни к кому конкретному и поворачиваясь так, чтобы видеть всех.

— Я услышал, как она подкрадывалась. — Роми скривился, глядя на Стрекозу.