— Силой взять меня? — усмехнулась я. Подошла к приземистой дикой яблоне и налегла спиной на нее. — Ты кое о чем забыл, Дарок, но я напомню. У Кхангатора сделка со мной. Не только по твоему делу. То, что предложила ему я, гораздо весомее твоего предложения. Возьмешь меня силой, и я разрушу ваши с ним договоренности! — Смахнула налипшие волосы со лба, удовлетворилась тем, как тяжело Дарок повел головой, склоняя ее и кривясь. — И ты действительно согласился уважать меня. Мы договаривались о деловых отношениях. Разве нет? Любви ты мне тоже предложить не можешь. Забудь меня. И к тому же мы в походе, в котором, как мне кажется, ты должен извлекать свою выгоду. Займись своим делом, пока есть время.

— Эльфийка у тебя на привязи, — сходу сообразил он, о ком речь. — И ты разговоришь ее для меня, как только она вернется с остальными.

— Разговорю, — согласилась я, цепляясь за удачную возможность немного понизить градус вражды между нами, — если ты оставишь меня в покое.

Он покивал головой, и с меня спала большая часть напряжения. В конце концов, он единственный тут, кого я действительно остерегаюсь.

— Оставлю. На время этого похода оставлю. Материнство требует нахождения дома и обеспечения всем необходимым для спокойной жизни.

— Ты не понял. — Нервный смех вновь назрел, злость кипела, вызывая дрожь по телу. Я все-таки не выдержала: шагнула к нему и выкрикнула: — Я не буду рожать тебе детей!

Он тоже шагнул мне навстречу. Заслонил собой солнце, развел немного в стороны крепкие руки, став резко похож на гигантского коршуна, и с нескрываемым презрением проговорил:

— Это ты не поняла, женщина. За такое предложение, такие женщины, как ты, — без крова, без гильдии, без сильных заступников, — должны благодарить будущего вождя, а не отказывать ему. Теперь я позволю тебе править мной и своими братьями. Любезно стерплю многое, но затем, когда Кхангатор вместе со мной заполучит кладку, мы с ним отпразднуем эту победу, побеседуем… Как разумные вожди. Это случится скоро после нашего возвращения. Поверь мне, я потороплюсь. А потом я найду тебя. Где бы ты ни находилась, Асфи, я найду тебя и приду за тобой. А теперь иди, — махнул головой на сумки, — копайся в своих крупах. Мне нужно раздобыть нам мяса к ужину.

После разговора с местным дикарем — иначе я его никак назвать не могла! — мне хотелось смыть его вонь с себя. Хотелось догнать и вогнать кинжал ему в сердце, или перерезать толстую шею, или… Даже хотелось просто сжечь что-нибудь!

По дороге к речке мне встретился старый дуб, но я не испепелила его, заметив дупло и пышный рыжий хвост, торчащий из него. Попадался и пенек с давно поваленным деревом, но под пеньком виднелась чья-то нора, а на поваленном дереве щебетали две милые птички. Ради безопасности окружающих, Ксанджей пришлось отозвать и запретить себе называть их имя.

Однако мне немного полегчало, когда я призвала Айссию и помогла маленькому чахлому ростку сосны подрасти и подняться чуть выше травы, заглушающей его.

Быстротечная речушка шумела весело и мерцала ярко. Она подмывала берег, прорубала бурным потоком себе путь и отвоевывала у земли территорию. Густые травы, прибрежные кустарники и деревья противостояли ей, удерживая крепкими, узловатыми корнями рыжую почву. Из-за их длительного противоборства берег получился резким, с небольшим отвесом над темно-рыжей водой. Более или менее безопасный подступ к воде подсказала Елрех, подозвав меня.

В земле отыскалась трещина, засыпанная влажными комьями. Эта трещина и послужила короткой, пологой тропой. Спустившись вниз, я сразу вступила сапогами в воду.

— Осторожно, шустрая человечка! — предупредила Елрех, стоя с котелком в руках на узкой кромке желто-бурого песка. — Видишь, там уже вода темная. Глубоко, видать. Не провались. Как бы с головой не ушла.

— Холодная, — заметила я, опуская руку в воду.

— Застояться реке негде, чтобы прогрелась. Зато такая чистая будет. Вон, глянь, ни одной травинки вдоль не растет, ничего удержаться не может.

Обмолвившись еще несколькими фразами с Елрех, я поняла, что наши с Дароком крики она не слышала. Не удивительно — вода шелестела, журчала, бурлила. Весь берег под отвесом из травы был утыкан крохотными норками. От них то и дело отлетали ласточки. Стоял густой щебет птенцов.

Я помогла Елрех донести котелок в лагерь, где Ромиар уже разводил костер. Возле него лежала огромная охапка хвороста, небольшая кучка веток, видимо, от сухостоя, еще немного нарубленных тонких поленьев и отдельно высилась стопка толстых дров. Зачем нам столько?

— А где Кейел? — спросила я.

Ромиар отвлекся от будущего костра, в который подкидывал щепки и траву, поднял на меня слезящиеся от солнца глаза. Рядом с серой рукой парили крохотные духи огня, кусая щепки еще на подлете.

— Рубит, — коротко ответил, как отрезал от разговора, и вернулся к своему занятию.

Показалось, будто желтые глаза чересчур полны слез. Разве от солнечного света так бывает? Но подул ветерок, тонкая струйка дыма заволокла Роми, и тот закашлялся, потер глаза. Причина стала ясна без слов.

— Ты бы пересел, — посоветовала я и с разрешения Елрех отправилась мыться.