Мрак казался осязаемым полотном и нехотя расступался перед Охарс. Стоило вытянуть руку туда, где свет не доставал — и рука исчезала. Будто отрублена. Точно так же появлялись перед нами крохотные островки рыже-серого камня в старых водяных разводах, трещинах и следах насекомых, а потом исчезали в черноте, где ничего не существовало: ни потолков, ни стен, ни полов, ни следов. Островки земли и хоть чего-то, напоминающего о жизни, исчезали бесследно.

Мрак был удушливым и тошнотворным.

А еще он дышал.

И двигался, шуршал, бегал…

Бегал почти бесшумно, что раздражало сильнее. Вдруг просто нервы? А если не нервы?..

Иногда до нас гулким эхом доносился писк летучих мышей. Хлопки крыльев, шелест, царапанье стен коготками…

Собственная трусость победила. Я оглядывалась на Дарока, бегло выхватывала черты его лица, скупо освещенные зеленым светом Охарс. Слушала тяжелую поступь и думала, надеялась, строила самые разнообразные планы…

…если Дарок не пройдет в очередной лаз, мне придется лезть одной. Надеюсь, коридор будет таким же широким.

…А если застрянем или провалимся? Тогда попрошу его подсадить меня и попытаюсь вытащить из ямы. Но если не смогу…

…придется бросить его. Одна я пробегу по коридорам быстрее, а он будет лишь тормозить. Он слишком огромен и неповоротлив!

…надеюсь, коридор не разделит нас.

К моей радости, коридор рос и вширь, и в высоту. Обретал округлые, покатые бока и потолки с отростками сталактитов.

— Как будто в чужой желудок идем, — проворчал Дарок.

С его внезапно прозвучавшим голосом раздался громкий шорох. А затем стук…

Мы обернулись, я быстро прошептала имя Охарс и указала, куда светить. Каменные крошки скатывались с небольшого выступа на стене и исчезали в черных трещинах пола.

Дарок рыкнул. Я промолчала.

— Пусто, — произнесла спустя утомительные десятки секунд.

— Пусто, — недовольно вторил Дарок.

— Может, подземные колебания, — попыталась найти логичное объяснение. Хотелось отогнать раздражающую трусость. — Небольшие встряски. Мы их не чувствуем, а камень не лежит на месте.

— Или черные души, — Дарок кивнул.

Мы отступили одновременно и нехотя отворачивались от места, где ранее осыпался камень. Черные души в пещере у монстра молчали, но Дарок мог оказаться прав. Они повсюду. И вот-вот наступит ночь. Может, в пещере, без лунного света, они нам не угрожают, но, быть может, обретают какую-то силу. Если так, то похулиганят немного и угомонятся.

— Смотри, женщина. — Дарок положил мне на плечо тяжелую руку и оскалился, будто хищник перед прыжком на добычу. — Блестит.

Я проследила за его взглядом. Крохотный огонек Охарс отлетел на несколько метров вперед от нас и выцепил в темноте что-то блестящее.

— Возможно, минералы в сталактите, — предположила, не позволяя себе радоваться раньше времени.

Убрала кинжал в ножны и, указав всем Охарс в нужную сторону, успела приманить рукой нескольких крупных. Оставаться в кромешной темноте казалось сродни обречения себя на верную смерть.

Охарс взмывали вверх, разлетались и снова слетались в кучу, освещая все подряд. Коридор превратился в просторный зал и напоминал открытую пасть. Сталактиты-клыки нависали высоко над нами, укрывая юркие тени от зеленого света Охарс. Сталагмиты-зубы торчали из земли. Местами камень дрожал, местами подергивался пеленой и часто дышал. Я устала присматриваться и разбираться, чудится ли в полумраке глазам то, чего нет. Вздохи же списывала на сквозняки.

Вот только воздух был спертым, удушливым, вонючим и горячим.

— Смотри! — Дарок сильнее надавил на плечо.

Я хотела сбросить неподъемную руку, но растерялась, уловив краем глаза, на что он указал. Охарс в танце опустились к земле, усыпанной костями, и одновременно добрались к сундуку. Он стоял на постаменте и блестел ровными гранями.

— Ключ, — выдохнула я.

И присела на корточки. Охарс разлетались, показывая множество останков. Они валялись и кучками, и в одиночестве. Черепа, фаланги пальцев, позвонки, пластины тазобедренных костей… Старые, серые, желтые, покрывшееся пылью и песком, оплетенные паутиной, целые, разломленные, раздробленные в крошку — разные.

Ближайший череп валялся в полуметре от меня. В ладонь он не поместился даже без нижней челюсти. На верхней, широкой, сохранились клыки. Большие, с мой мизинец. И четыре нароста торчали обломками вокруг темечка. Я показала череп Дароку, тот скривился с угрозой во взгляде, но промолчал. Кто бы тут ни убивал существ, он справлялся и с васовергом. Возможно, молодым, раз рога у него отломаны. Это обнадеживает.

У постамента виднелось несколько черепов, не все воинственной расы. Были и узкие, и со странными глазницами — чуть более вытянутыми. Я принялась жевать собственные губы и гадать, что тут спрятано. Или кто скрывается во тьме? Ядовитая или огненная ловушка? Такие не дробят кости.

Камень жил… Эта мысль не отпускала.