Не заметила, когда он окончательно осмелел. Не заметила, как с поцелуями избавился от страха. Как сам подался ко мне, обнимая за талию, приподнимая и подталкивая к возобновлению близости. Жар охватил, желание напитало силой. И вскоре я упивалась шумными вздохами Кейела. Губы к губам, вдох в размен на выдох, тихие стоны — моя сладкая награда. Сколько длился праздник тел и сокровенное касание наших согретых взаимностью душ? Десятки минут или часы… Важно ли? Мы жили вне времени. Оно нам было нипочем.

Глубокой ночью я лежала рядом с Кейелом: голова на его груди, нога на его ногах. Мы смотрели на небо — единственный кусок пространства над нами, который не заняли черные души. Айссии пылали так же ярко, но по моей просьбе легко спустились ниже к земле — так они не затмевали звезды. Кейел рассказывал мне о них. Хриплый голос звучал тихо, устало. Бывало, когда шелест черных душ нарастал в какой-то стороне, Кейел ругался. Приподнимался на локтях, нащупывал поблизости камешки и швырял в черноту. Черноту такая агрессия не пугала, но шелест почему-то стихал.

Луна смотрела на нас, но я не боялась. Пусть смотрит. Пусть следит за мной, выжидает и, если ей надо, судит. Я знаю всю свою вину. И не одну. Все могу признать, за каждую готова ответить. Мне не страшно. Перед своей совестью я чиста.

— Асфи, ты слушаешь меня? — тихо спросил Кейел, поглаживая мою поясницу.

— Конечно.

— И как имя той звезды, которую я тебе только что показал?

— М-м, — коротко обозначила я раздумье. И легко во всем созналась: — Я немного отвлеклась. Как имя этой звезды?

Кейел молчал, а поглаживание становилось интенсивнее. Шелест вновь звучал громче.

— Асфи, я снова хочу тебя.

Сердце сжалось. Я погладила твердый живот и, привстав на локте, поцеловала в плечо. Однако Кейел опрокинул меня на спину и навис сверху. Одеяло съехало, сбилось комками, и он оттолкнул его, чтобы не мешало. Будто обрел былое бесстрашие. Широкой спиной скрыл меня от взгляда Луны, а сильными руками заслонил от моих глаз черные души. Ото всех уберег меня. Единственное, что оставил мне для созерцания, — свое лицо. Опять сосредоточил весь мир на себе.

Регион Рубиновой сладости произвел на меня впечатление во второй раз такое же сильное, как и в первый. Болота с пестрыми цветами и деревьями, увешанными бахромой, тянулись почти до самого священного кольца, где плавно переходили в жаркую степь. Глубокое синее небо с легкими хлопьями облаков. И жизнь. Она была тут повсюду.

В круг камней, отдохнувшая и наполненная силой духов, я ступила первая. Втянула жадно горячий воздух степи, насыщенный пряными ароматами трав. Он вскружил голову, опьянил, одурманил счастьем.

— Никогда тут не был! — Кейел опустился на землю за моей спиной.

— Ты нигде не был, — усмехнулась я, поправляя ножны.

Он навалился мне на плечи, стиснул до хруста.

— Не правда! — Рассмеялся, продолжая не обнимать, а именно стискивать! — Я бывал в таких местах, побывав в которых, любой фадрагосец может объявить себя храбрейшим героем!

Я расхохоталась следом и попыталась вырваться из крепких рук. Как только он поцеловал в шею, я и вовсе рванула вперед. Он не отпускал. Силы в нем хватало, чтобы удерживать меня часами.

— Я вся в пыли, Кейел! И от меня воняет.

— В месте, которое делает нас героями, тебя это не смущало. А у меня и тогда песок на зубах хрустел.

Я ахнула и попыталась хлопнуть его по плечу, но он только перехватил мои руки, скрестил их на моем животе и медленно пошел вперед, заставляя шагать и меня. Подбородком остро упирался мне в плечо, но я не жаловалась. Терлась щекой о самое красивое лицо во всех мирах. Настроение было чудесным.

— Карта осталась у ребят, — вспомнила, разглядывая желто-зеленое море трав и рыжие горы за ним.

Потеряться бы в этой сказке…

— Я видел твою отметку, знаю куда идти.

Я тоскливо вздохнула. К ребятам нужно вернуться скорее, убедиться, что у них все хорошо. Пришли ли Стрекоза и Гахсод на место сбора? Надеюсь, их добыча досталась им без приключений.

— Нужно идти быстрее, — сказала, затылком ложась на плечо Кейела.

— Нужно, — выдохнул он.

Выпустил меня из кокона объятий, но сразу же нащупал мою руку.

В жизни определенно наступил период празднеств, и я собиралась пользоваться этим временем сполна.