— Асфи, если меня заставят клятвой подтвердить мои рассуждения о законах духов, о послушании им… О многом, о чем я говорил, тогда меня наверняка выгонят из регионов. Я стану изгоем.

— Ромиар сказал, что гильдия исследователей…

— Ромиар — беловолосый шан’ниэрд. Слышала бы ты, как он рассуждает о спасении таких, как я. Они… как это правильно сказать? Возносятся в собственных глазах, когда помогают немощным.

— Самоутверждаются, решая чужие проблемы, — поняла она. — Не думаю, что это так. Он искренен. И это говорю я — та, кто готова чихвостить его за любой его небрежный взмах хвоста. — Асфи усмехнулась, явно пытаясь развеять обстановку шутливым высказыванием.

Я не мог не улыбнуться ей. И продолжил говорить с улыбкой, хоть в душе назревало осознание, что в моей жизни близится огромная беда. Как я справлюсь с ней?

— Асфи, я не буду рисковать Лери и сыном, полагаясь на поддержку исследователей. Я не такой дурак, чтобы понимать, что они не пойдут против всего Фадрагоса, защищая жалкого человека. И изгоем быть не хочу. О севере и северянах мне доводилось слышать жуткие вещи.

Жалостливое выражение лица Асфи навело на мысль, что и в этом вопросе все неоднозначно, но расспрашивать в этот миг о севере не хотелось.

— Я сам себе противен, — признался, и словно камень с души рухнул. — Я очень хочу, чтобы существа в жизни полагались только на себя, а сам от духов отказаться не могу. Я не обладаю той силой, какой обладают васоверги. И я не такой, как ты, Асфи. Я слабый человек. Душой слабый. Мне страшно, что если я отрекусь от духов, то за меня больше некому будет заступиться.

Разговор прервали васоверги громким хохотом. Они дружно поднялись и отошли в сторону, где поляна позволяла размахивать плетьми. Асфи, наблюдая за ними, хмурилась и кусала губу. О чем думает? Я проследил за ее взглядом, и увидел Дарока, по-хозяйски оценивающего пространство вокруг себя.

Возникающие в голове вопросы застревали в горле уже на первых словах. Желание продолжать беседу исчезли. Одолела ревность… Ревность к той, кто не ревнует меня. Ревность к свободной девушке. А Лери?..

И в мыслях мигом образовалась пустота. Пропасть. О Лери и думать не хотелось.

Наверное, с Асфи пора прекращать все, пока не зашло слишком далеко. Пока увлеченность и удовлетворение плотских желаний не переросли в сильные чувства.

Решение, как надо действовать, возникло в голове мгновенно, но мигом принесло боль и страх. Преодолевая их, я вытащил деревянную фигурку, отыскал маленький нож и принялся обтачивать формы. Уже к закату закончу.

Асфи, наконец-то, оторвала взгляд от васоверга — будущего вождя, важного существа в Фадрагосе, — и обратила внимание на меня. Тепло, словно мотылек, вспыхнуло в груди мимолетно, пронеслось по крови, принося легкость. Но ледяная тяжесть задушило и размазало это тепло с особой жестокостью, когда Асфи равнодушно отвернулась и как ни в чем не бывало продолжила возиться с вещами.

И верно. Мне давно пора насытиться свободой и остановиться. Почему бы не теперь? Пока еще не поздно.

До вечера я разгребала дела. Вот казалось бы, откуда им взяться? В походе, в жизни без прошлого и будущего, по сути, в пустоте. А они брались. Рождались в желании учесть все риски и застраховать жизнь каждого, кто мне доверился.

Пришлось снова перебрать зелья, чтобы в них запросто могла разобраться Елрех, когда это может понадобиться экстренно. Мало ли что произойдет тут, пока меня не будет рядом.

Насчет еды я не беспокоилась — никто из взрослых существ, окружающих меня, с голоду точно умирать не собирался. Только если Роми, но его не кинет Кейел, да и Елрех…

Роми я написала огромное письмо. Дождалась, когда Кейел — отчего-то злой и расстроенный, возможно, разговором, — отойдет, а сам рогатый исследователь задремлет, и осторожно стащила у него несколько листов афитакской бумаги, чернила и палочку для письма. Спрятала все за пазуху и под предлогом прогулки и желании побыть одной удалилась как можно дальше от лагеря.

Долго думала, что написать…

Крутила, вертела листы, макала кончик палочки в чернильницу и застывала над чистой поверхностью, не решаясь марать ее.

Что писать-то?

Хотелось многое, но требовалось только нужное. А что нужное?..

Я вернусь?

Или… В случае, если не вернусь?..

И снова — или…

Голова разболелась. Ветер гнул листы, которые я прижимала к неровному камню. Чернила на кончике высыхали быстро, и приходилось макать палочку в них снова и снова. В какой-то момент слова сложились в предложения порывисто, будто меня, наконец-то, осенило и прорвало.

Написанные записи высохли. Я сложила их, спрятала обратно за пазуху и поспешила в лагерь.

— Нагулялась? — поинтересовался Дарок, когда я вышла к костру.