Елрех, я люблю тебя. Мне о многом хочется рассказать тебе, но меня торопят. Я напишу еще. Потом.

Твоя…

Извини, что так много зачеркиваний.

Твоя душой, мыслями и сердцем. Береги всех»

Услышав тихий скрип, поднял голову. Ромиар шептался с Елрех и осторожно закрывал за собой дверь. Раздался щелчок, заставивший меня вздрогнуть. В комнате я остался один. Наедине с мучительными чувствами и тонкой стопкой листов.

Солнце пробивалось лучиками сквозь густую крону старых деревьев. Проникало в тени, падало на мшистые толстые корни, на небольшие кочки. Согревало теплом сырую землю, позволяло вырасти грибам. И они росли на ясных проплешинах среди теней, как яркие крапинки на темно-зеленом и сером покрывале — красные мухоморы, сизые грибы последнего веселья, белые поганки… Среди ядовитых и зачастую одновременно целебных грибов затесались и боровики. Вокруг них кружили мухи, ползали слизни. Туда же, привыкнув к моему присутствию и смелея, спускались пичуги с красочным оперением. Они верещали, общаясь между собой, и весь лес звенел от их голоса.

Сидя в центре полюбившейся полянки, я положила руки на колени скрещенных по-турецки ног и закрыла глаза. Вдохнула поглубже лесной воздух, прогнала с сердца тревоги, связанные с последними рассветами. Конечно же, моментально ничего не ушло, но я старалась бороться с раздражением. А поэтому…

Зажмурилась покрепче, представила маму и папу, сидящих на кухне уютной квартиры…

Прислонилась поясницей к столешнице кухонной мебели, стиснула двумя ладонями стакан с вишневым компотом и улыбнулась маме. Она спросила о моих делах, и я, только ожидая этого вопроса, с готовностью ответила:

— Уже все хорошо. Представляешь, позапрошлым рассветом ко мне пришла молоденькая девушка, у которой из-за обычной простуды выскочил герпес на губе. Тут его, по крайней мере, в простонародье, называют жабьей меткой. Считают, что недуг вызывают завистники любви. — С улыбкой покачала головой, удивляясь местному населению. — Разумные существа любят находить знаки даже там, где их быть не может. Даже совсем над старенькими подшучивают, если у них высыпает герпес, что они ударились в молодость и кто-то завидует их любви. А те и рады… Сразу посматривают на всех соседских дедов или бабушек и гадают, кто именно на них запал по скуке.

Тряхнула волосами и вернулась к своим делам и наивной девушке:

— Так вот приходит она ко мне, а у нее герпес расползся по всему лицу. Плачет, едва ли не в припадке. Боится, что на всю жизнь теперь останется с жабьей меткой. Я вижу, что дела действительно плохи. И можно было бы вылечить кожу с помощью Айссии, но надо же обнаружить корень болезни. Кожа кожей, но залечить внешние признаки внутренней проблемы — не значит, избавиться от нее. И я начала расспрашивать, все ли мои наставления девушка выполняла. Она рыдает и кивает. Я прошу ее перечислить, и та без труда перечисляет. Все два настоя от простуды, одно укрепляющее зелье, мазь на герпес и само собой отдых в кровати. Все верно. Все, что я могла назначить. Конечно, очень плохо, что в поселении проблема с бумагой… На дощечках или коре все мелочи фиксировать трудно, — пожаловалась родителям, и получив в ответ несколько ободряющих фраз от папы, обняла себя. Продолжила делиться одной из самых ярких причин раздражения последних рассветов: — Снова осмотрев девушку, поняла, что одна не справлюсь. Что явно простуда оказалась не совсем ею. И я сходила за Раильей.

Упоминание наставницы, заставило поежиться, но в тот же миг вызвало улыбку. Какой бы стервой старая эльфийка ни была в общении, но за каждую жизнь она боролась с тем же жгучим остервенением. А ум, скрывающийся в седой голове, поражал ясностью соображений.

— Раилья пришла, осмотрела девицу, переспросила все то, что спрашивала и я. А потом елейно, как только эта старуха безжалостная умеет, спросила, не исцелялась ли девка чем-нибудь еще. Та отнекивалась, но как-то неубедительно. И я насела на нее вместе с Раильей. Представляете, что выяснилось? — Я скрестила руки на груди, чувствуя то острое раздражение, которое испытывала в последние дни при встрече со всеми болеющими. — Она смачивала на всю Луну герпес настоем из дубовой коры. Ее так подружка научила! А на рассвете протирала обезболивающей мазью и стирала размокшую болячку с губы. При этом и впрямь все мои наставления выполняла строго по шагам Солнца!

Хохотнула, опуская голову и подперев лоб ладонью. Мама мягким тоном попросила набраться побольше терпения — я тяжело вздохнула.

— Если бы Данея, та самая девчушка, была такая одна. Но ведь каждый, мама! Буквально каждый что-нибудь да учудит! Зла на всех не хватает.

Раздался шум из прихожей. Я представила, что это вернулся со школы Егорка, но шелест и топот отличался по атмосфере. Был менее хрупким и нес меньше уюта и спокойствия для души.