Ближе к полудню из оврага, вдоль которого мы проходили, выползла Феррари. Вся в крови, в налипших на нее листве, травинках, паутине… Сверкая желтыми глазами и тряся капюшоном, преградила Ане дорогу. Выплюнула из пасти убитого ежа. Вряд ли кровь на морде принадлежала ему. Аня остановилась перед ней и устало развела руками.

— Ты большая умница, малышка, но я это есть не буду, понимаешь?

Малышка не понимала. Язык мелькнул из пасти, глаза смотрели с искренней услужливостью и недоумением. Быстрым движением головы зверь толкнул ежа ближе к ногам Ани. Аня присела на корточки и погладила окровавленную морду. Я прислонился к стволу, скрестил руки на груди и принялся с интересом наблюдать за происходящим.

— Феррари, спасибо тебе, — поблагодарила, почесывая зверя. И тут же стала гладить ежа. — Я такое не ем, малышка. Ты зря убила его. Понимаешь это?

Лиертахон вытянулся на передних ногах и принялся с удивлением разглядывать руку Ани, ласкающую убитого зверька. Я тоже немало удивился. Сцена представления продолжилась. Аня вытерла щеку тыльной стороной ладони, будто от слез, и шмыгнула сухим носом. Лиертахон плотно прижал капюшон к шее и отодвинулся назад. Проворковав коротко, резко ударил передними ногами возле ежа, разрывая мох когтями. Аня прикрыла ежа, защищая. Феррари заворковала громче и, прижавшись к земле животом, подползла ближе. Аня тут же перестала заслонять ежа и погладила лиертахона.

— Я так и не научилась воспитывать ее, — видимо, поддерживая игру перед зверем, проговорила жалобным тоном. — А после того, что сделала с ней, даже не могу повышать на нее голос. Внутри барьер.

— Ты проявила к ней милосердие, — произнес я. Если бы Тодж умирал так же, как тогда умирала Феррари, я бы сделал для него тоже, что сделала Аня. Это был самый правильный поступок.

Видя, как раскаяние проникает в хищницу, усмехнулся. Зверь смотрел испуганными глазами на Аню, облизывал руку, которой она гладила то самого зверя, то мертвого ежа, а вскоре и вовсе принялся вылизывать ежа, несмотря на колючки.

И все-таки она воспитывает зверя. Лаской и через жалость. Как когда-то пыталась воспитывать меня.

— В этот раз я чуть не опоздала. Пришла, когда ее хотели убить. Слишком подвижная и непоседливая малышка, да? — Потрепала расстроенного лиертахона по голове. — Она создавала кучу проблем в питомнике. Какое-то время я тянула. Боялась выдать себя перед поселенцами, что знаю о лиертахонах. Потом сдружилась с Крисветом и, скажем, случайно заплутала среди отдаленных построек. Пришла к Крисвету с расспросами, и он с легкостью устроил мне экскурсию. Так я и узнала, что Феррари хотят усыпить зельями. Тут же изобразила влюбленность в нее с первого взгляда и сделала все, чтобы она досталась мне. Снова пришлось проходить через тот кошмар с ее избиением, опьянением и прочей гадостью. Еще в прошлый раз думала, что больше никогда не справлюсь ни с чем подобным, но видишь — пришлось.

Она подняла на меня глаза. Взгляды пересеклись — я оторопел. Считал секунды, пока Аня стушуется, отвернется… Досчитал до пяти — и отвернулся сам. Не выдержал внутренного напряжения. Сердце клокотало в горле, голова кружилась. Вопрос вертелся на языке, вытесняя все прочее: что теперь между нами? Кто мы отныне друг для друга? Но страх услышать в ответ что-то невразумительное заставлял молчать.

Прочистив горло, поделился приятной вестью:

— Роми с Елрех видели Тоджа.

— Правда? — изумилась Аня. — Духи Фадрагоса, почему молчал об этом?! Выкладывай скорее!

Переложив ежа в сторону, поднялась. Вытерла руки о ветошь, заткнутую за пояс и продолжила путь. Лиертахон с виноватым видом смотрел на жертву, но уже то и дело оборачивался вслед Ане. Я же не терялся в сомнениях и времени — сразу поравнялся с ней шаг в шаг. С трепетом в груди принялся пересказывать все, что услышал от Елрех.

— Они видели его в своем регионе, когда Елрех изучала горы и леса южнее.

— Дай угадаю! — Аня игриво перепрыгнула рытвину и рассмеялась. — Елрех знает каждую травинку в округе!

Я тоже рассмеялся, чувствуя прилив сил и подъем от звона счастливого голоса. На секунду замер, пропуская через себя приятные ощущения, и поспешил догнать ее.

— Как они смогли узнать Тоджа? — с широкой улыбкой спрашивала Аня. Она, не замечая того, ускорилась — помчалась вперед, будто не петляла между деревьями и шагала по кочкам старого леса, а шла по ровному, мшистому ковру. Обернулась ко мне на миг; девичья коса взлетела в воздухе, в глазах, сверкая, отразилось солнце. — Или радужные ящеры все отличаются друг от друга?

— Тодж особенный! — Я спешил за ней, то следуя по пятам, то равняясь, когда позволяла тропа. Аня волновала меня: иногда утопая в солнечных лучах, словно ускользала, и я боялся потерять ее из виду. — У ящеров желтые глаза, у него — красные. Их слишком мало, чтобы не узнать в красноглазом радужном ящере Тоджа.

— Как он?