— В лесу, — твердо ответил Ликвир, взглянув главарю молодежи прямо в глаза. — Наверное, она заблудилась. Ходила вокруг деревни пару рассветов. Мы рискнули подойти, но она сразу за кинжал схватилась.

Он быстро повернулся к сестре, без скромности плащ с нее скинул и, несмотря на ее изумление, подол платья высоко задрал. И пока все уставились на покрытый струпьями порез, растянувшийся от колена высоко по бедру, брат беззастенчиво расшнуровал лиф и стащил платье с плеч. Второй заживающий порез был серьезнее, лежал прямо на груди, исчезая где-то под платьем в глубокой ложбинке. Полуголая шан’ниэрдка раскраснелась, голову скромно опустила, себя беззащитно обнимала, дышала медленно, шумно, пересохшие губы то и дело облизывала, но молча позволяла всем свои увечья рассматривать.

Я вздрогнула, ощутив прикосновение к колену. Шайд, не сводящий возбужденного взгляда с девчонки, положил мне ладонь на ногу, сжал легонько и, отхлебнув из кружки, стал меня поглаживать. Я тоже смочила губы вином и продолжила наблюдать за происходящим. Догадка, растущая в голове насчет брата и сестры, ошеломляла и казалась совершенно невероятной.

— И что… — Диррейку пришлось прочистить горло, чтобы говорить дальше. Он отнял напряженный кулак от губ, куртку с земли поднял, положил на ноги, накрывая пах, а затем громко спросил: — И что дальше произошло?

Лже-Ликвир ответил не сразу, ухватившись за подбородок сестры, заставил ее поднять голову. Растрепанная коса, упала с тонкой шеи, прядка темных волос прилипла к влажным губам, и старший брат заботливо убрал ее. Не с первого раза… Тихо о чем-то спросил сестру и, слушая ответ, вытирал остатки слез с ее щек. За это время напряжение вокруг наросло: девушки с колкими взглядами шептались, сбиваясь рядышком, а парни, напротив, старались отделиться, выйти ближе к нашему костру. Шайд меня совсем по-хозяйски обнял и даже чмокнул в висок, будто мы с ним всю жизнь душа в душу прожили.

На плечо легла тяжелая рука, я оглянулась — Елрех смотрела на всех с беспокойством и, кажется, готова была выхватить меня из хмельной толпы в любую секунду.

Лже-Ликвир наконец отпустил сестру, позволяя ей одеться, и ответил:

— Мы всего лишь хотели припугнуть ее. Нам сильный дух иллюзий благоволит… благоволил, — поправился он, — пока мы эту ошибку не совершили.

— От вас отвернулся дух?!

По толпе пробежал ропот. Шан’ниэрды стыдливо спрятали глаза, но Диррейк поднял руку, не позволяя гомону войти в полную силу.

— Что случилось? — нетерпеливо спросил он.

Шан’ниэрд, сцепив руки в замок, ответил сразу:

— Мы иллюзию лиертахона создали и испугом виксартку к скалам привели. Там было много гнезд пройдохи аспида… Мы не хотели, чтобы все так закончилось.

— Ее укусил аспид? — послышалось из толпы.

— Нет, — лже-Ликвир понуро качнул головой, — она от страха спрыгнула с утеса и разбилась.

— И вы разбили сердце дракону? — я не удержалась от язвительной усмешки, но мигом подавила ее.

— Мы не хотели! — Глядя на меня, шан’ниэрдка прижала руки к груди. — Мы не хотели, чтобы все так вышло.

— Видимо, дракон ее племени учуял ее кровь, — шан’ниэрд хмурился, не сводя с меня глаз, — а там взял след нашей магии. Вы ведь знаете, добрая человечка, как это бывает?

Спину охватил озноб, и даже нервное веселье ушло бесследно. На собственном опыте помню, как это бывает… Выходит, догадки верны. И как же ваши имена, Повелители разрушения? А если ошибаюсь? Вдруг этим двоим просто благоволят сильные духи памяти? Но тогда зачем они нарываются?

И словно в подтверждение моим мыслям, шан’ниэрд проявил простодушие и совершил немыслимую глупость. Он вытащил из кармана бархатный мешочек кровавого цвета, хотел было открыть его, но не стал — сжал его двумя руками и произнес:

— У нас есть кое-что… — помялся, стискивая мешочек, и продолжил: — Приютите нас хотя бы на два дня, позвольте нам отдохнуть, а потом мы уйдем дальше. По нашей вине сгорели все, кто нам был дорог, и мы лишились дома, от нас отвернулись духи, но — пожалуйста! — разве вы не видели?!

И он мешочек на пояс нацепил и снова суетливо лиф с сестры стал сдергивать — тонкая ткань треснула, разошлись швы, грудь оголилась больше необходимого. Шан’ниэрдка с опозданием спрятала ее, кое-как натягивая ткань, но старший брат, охваченный идеей всем доказать, что это они жертвы, напротив, спускал лиф, мешая сестре нормально прикрыться.

— Ну кто бы не захотел проучить виксартку за такое? — Он вскочил, указывая на порез. — Я тогда испугался! Все ведь кровью залито было! Думал, что Ланка умирает. А тут еще и нога… Вы ведь видели!..

— Хватит! — Его ухватила за руки полноватая фангра прежде, чем он снова продемонстрировал бы всем стройные ноги сестры. — Верим мы тебе, видели все.

Он на нее уставился брезгливо, руку из ее рук вытащил и, будто не понимает, как оскорбительно все выглядит, вытер запястье плащом. Проговорил при этом: