— Да тихо вы! Заладили, скверна вас побери! Говори, Харк.

Несколько мгновений стояла тишина, а затем заводила с насмешкой продолжил:

— Вместе пойдем. Такую шан’ниэрдку лучше дружно охранять. И про мешочек не забудьте. Что там этот убийца говорил? Что-то про то, что город построить можно за спрятанную вещицу. Мешочек Диррейку отдадим, пусть продаст — все польза деревне будет. Глядишь, виксарты еще и щедро медом своим отблагодарят или золотом черным. Решено?

— Решено.

— Я за!

— Дело ведь говоришь, дружище! Конечно, поддержать нужно!

— А когда?

— А вот пусть напьются сильнее, там и отведем старшего в сторонку. На разговор позовем…

— До рождения Солнца бы успеть, — протянул тот, кто изначально единственный был против всей затеи.

Идиоты…

По возвращению к костру нашелся повод и для радости. Толпа девчонок жарила сало на прутиках, удерживая их над костром. Неподалеку стояли бочки с выпивкой, куда я и завернула, когда заметила, что глаза многих девиц из компании направлены именно на пару шан’ниэрдов.

— Надо отговорить Диррейка, — сказала та самая фангра, к кому выразил брезгливость лже-Ликвир. — Нельзя так с существами поступать.

— А как по мне, так поделом им, — заявила эльфийка, перекидывая косу с плеча за спину.

— Ная! — Человечка с широким лбом вцепилась в расшитый подол сарафана, сжимая кулак.

— Что Ная? Ты глянь, какой он высокомерный?! Будь у него хотя бы волосы белые, а кожа серая! А так что?

— Какая разница какой это шан’ниэрд? — возмутилась светловолосая человечка. — Мне вот темные больше нравятся.

— Да не в этом же дело, девочки! Нельзя прогонять их! Тем более отнимать у них то, что им принадлежит!

— А я слышала, что они изгои с севера! — округлила глаза третья человечка, кудрявая, как одуванчик. — Что, и с ними тоже так нельзя?

Хмурая эльфиорка поежилась и протянула:

— Чушь…

— Северяне — звери! — воскликнула Ная.

— Правда, правда! — заверила высокая фангра тоненьким голосом. — Я тоже слышала, что они… они… Кажется, у них говор северный!

— Ничего это не меняет! — закричала полная фангра.

Все замолчали и на нее глянули.

— Даже если северяне, — настаивала она. — Не нам их судить! Напишем в гильдию Справедливости.

— А что до этого? — возмутилась кудрявая. — Пусть у нас живут? Прогнать их!

— Не прогнать! — в один голос закричали те, кто взывал к гуманности.

— А что тогда?

— Попросим их уйти, объясним им, что нам своя деревня дороже. Пусть обижаются, но за нами вины не будет. И отбирать у них ничего не будем. Пусть с рассветом уходят — и все.

Голова шла кругом. Я вспоминала север и тот период абсолютной тишины и спокойствия, которые он мне подарил. Холод, вьюги, крепкий мороз и одиночество — теперь казалось, что это, должно быть, награда. Иногда любое общество, независимо от мира, становится невыносимым.

Я возвращалась к самому яркому костру, расположенному на небольшом пригорке, с мыслями о шан’ниэрдах и Повелителях разрушения. Как звали ту Повелительницу коварства, которая помогла парню, но тем самым обрекла целую деревню на медленную и неминуемую смерть? Волтуару пришлось всех казнить на рассвете… И сколько их, этих Повелителей? Наверное, Анья не самая плохая из них.

Елрех стояла в компании, но при этом совершенно одна. Изредка на нее бросали неодобрительные взгляды, но все внимание сегодня брали на себя другие персоны. Я остановилась возле подруги, подала ей вишневую наливку и шепотом поинтересовалась:

— Ну что тут, все нормально?

— Да как тебе сказать, ошибающаяся человечка… Тут точно назревает что-то нехорошее, но это нехорошее, вопреки твоим опасениям, не от шан’ниэрдов исходит.

Сами шан’ниэрды будто позабыли о своих горестях. Сестрица с громким смехом плясала между двумя парнями: то жалась к симпатичному эльфиору, то замедляла шаг перед рослым человеком, затем пьяно хохотала ему в лицо и, быстро кружась, возвращалась к эльфиору. Старший брат пил вино из рога и хвастался перед Диррейком и его друзьями золотым кулоном, который ему подарил отец — староста деревни.

— Так вы не бедные были, — не замечая, что я вернулась, с завистью в глазах протянул Шайд и отхлебнул крепленной настойки. — Как же так вышло, что мы о вас не слышали?

— А мы развиваться не хотели, — запросто отвечал шан’ниэрд и снова прервался, чтобы сделать три больших глотка вина; оно потекло по подбородку, окрасило воротник рубашки кровью. Лже-Ликвир отнял кубок от губ и, махнув хвостом, протянул его сидящему рядом верзиле и жестом попросил добавки. А сам продолжил: — Нам хватало для жизни. И жили хорошо! Если деревня большая — всех не прокормишь. К нам приходили, просились многие, но мы только молодых и здоровых принимали.

— Как так? — удивился Диррейк. — Разве можно так?