Знак вспыхнул, на мгновение ослепив меня. Некоторое время после того, как он погас, линии продолжали светиться на сетчатке глаз чёрным, как напоминание. Я поморгала, чтобы избавиться от призрака.

Взглянула на чародея. Тот неожиданно улыбнулся, и моё сердце снова подпрыгнуло.

Господи! Неверие постепенно сменялось ликованием. Я буду учиться. Стану чародейкой. Обрету здесь своё положение, ни одна шавка не посмеет тявкнуть в мою сторону. Я помогу Лину.

Вот только немного страшно было, что скажет сам Лин. Но ведь не станет же он запрещать мне? Это же Лин?

В отдалении внезапно зашумело, словно море прихлынуло и ударилось о стены башни. Хайден встал и отошёл к окну, приоткрыл ставни.

— А вот и его светлость, — сказал он.

Лин вернулся! Чувствуя жаркую смесь радости, неуверенности и страха, я подлетела к Хайдену. Выглянула в круглое окно.

Точно, внизу, растянувшись по площади большим чёрным хвостом, шествовали «ястребы». Во главе их верхом на Мафе ехал Лин. Сверху они все выглядели похоже, но Лина я сразу узнала, и вовсе не благодаря его неизменному месту в начале. Просто... ну, это же был Лин.

И тут он, словно почувствовав мой взгляд, поднял голову. У меня замерло в животе — он так смотрел. Как будто никого больше нет в мире. Как будто, если бы мог, сейчас же бы взлетел на верх башни, сжал бы в объятиях, зацеловал.

Мне стало жарко, и я обхватила щёки руками.

— Предполагаю, вам лучше встретить его внизу, — лицо у Хайдена оставалось совершенно невозмутимым, но в голосе проскользнули насмешливые нотки.

Я снова предпочла притвориться, что ничего не замечаю.

Пробиться к Лину оказалось неожиданно сложно. Его светлость не принимал, двое одинаковых с лица парней перед его покоями никого не пускали, и только с помощью Элле, которая знала мальчика, исполнявшего при Лине роль личного камердинера, мне удалось попасть внутрь. И то через обнаружившийся между нашими покоями тайный ход.

Лин ждал меня в своей столовой. Он стоял у камина, зеркального отражения моего собственного, и ворошил кочергой только начавшие разгораться поленья. Когда я зашла, кивнул мне с лёгкой улыбкой, показал на кресло, мол, садись.

Камин ещё не успел нагреть воздух, я поёжилась от холода, но послушно опустилась на прохладное сиденье.

Отчего-то взгрустнулось. Когда я шла сюда, я мечтала, как кинусь Лину на шею, но стоило войти, как я почувствовала себя не в своей тарелке. Там, дома, было всё куда проще. Или даже в пути — мы ехали вместе, ели вместе, ночевали вместе. А тут — столько сложностей для одного того, чтобы попасть в его комнаты.

Лин всё ещё занимался камином, а я украдкой смотрела на его чеканный профиль и фигуру. Ему очень шло это сине-чёрное герцогское одеяние, из просто симпатичного парня он превращался в обалденно симпатичного. И брови вразлёт и взгляд ярко-синих глаз, окаймлённых чёрными густыми ресницами. И широкие плечи, узкие бёдра и длинные ноги. И...

Я бы, наверное, ещё долго его разглядывала, но тут обнаружилось, что Лин разглядывает меня в ответ.

— Ты очень красивая в этом платье, — сказал он.

Внутри у меня что-то заурчало, млея, как кошка на солнышке. А под пристальным взглядом, гладившим моё лицо, шею, грудь, это что-то развернулось сильнее, подталкивая встать, шагнуть навстречу, выпрямиться перед Лином во весь рост, как будто предлагая себя.

Что-то молчание опасно затягивается. Надо что-то сказать.

И я брякнула первое пришедшее на ум:

— Куда ты ездил? Не за невестой?

— Невестой? — Лин нахмурился.

Как это было... Я постаралась вспомнить слова одной из сплетниц:

— Дочь владетеля Валлемы?

Вместо ответа Лин потёр руками лицо. Я заметила уставший блеск глаз. Конечно, он же весь день провёл в пути, наверное. Может, лучше уйти?

Но что-то внутри меня требовало остаться и вытащить из Лина все сведения о его невестах, потенциальных жёнах и всех прочих цветочках, имеющих на него те или иные виды.

— Откуда ты узнала вообще о Валлеме, — это прозвучало не как вопрос, скорее как риторическое удивление. — Твоя служанка, что ли?

Я помотала головой:

— Не от Элле, но какая разница? Я же просто так спрашиваю. Я понимаю, что у тебя есть обязательства.

Это ему, кажется, не понравилось. Лин поморщился:

— Чушь какая-то. Да, отец договаривался об этом браке. Но это было ещё до его смерти. Потом все договоры были порваны. Тем более сейчас, когда Маири-касс точит на нас зуб, ни один правитель в здравом уме не захочет породниться с Аэлин.

Ой. Мне стало неловко. Повторила сплетни, выставила себя дурой. И вместе с этим меня затопило облегчение. Он не женится. Невесты не существует.

— Иди ко мне, — он протянул руку, за которую я сперва уцепилась, а потом сообразила, что он сказал.