Господи, он умирает? Как ему помочь? Зачем же я отослала Хайдена!

Я снова схватила Лина за плечи, как будто этим могла что-то изменить или облегчить его состояние. Мельком увидев впивающиеся в пол пещеры его пальцы, ужаснулась: они превратились в длинные, металлически блестящие чёрные когти.

Лин с явным трудом повернул ко мне лицо. Глаза испугали меня: без белков, одна лишь густая сапфировая синь. Без проблеска разума, со скользящим, ни на чём не останавливаясь, взглядом. Узкие ноздри хищно затрепетали. Глухой низкий рокот прорезал тишину.

Я не сразу поняла, что это рык. Лин рычал, оскалив белые клыки. Не по два на каждой челюсти, как у людей, а целый ряд острых, длинных, крупных клыков. Мне показалось, что эти клыки вот-вот вцепятся мне в горло.

Я невольно вскрикнула, откидываясь назад. Лин дёрнулся, по-звериному понюхал воздух. Набросился на меня, придавливая к полу. Его лицо оказалось совсем рядом с моим лицом, и я увидела, что кожу покрывают крупные чешуйки.

Из полураскрытого рта Лина высунулся длинный раздвоенный язык. Он прошёлся по моему лицу, и Лин довольно заурчал.

В первый момент я зажмурилась, потом открыла глаза. Нашла взглядом глаза Лина. Прикосновение вовсе не было неприятным, но я боялась за самого Лина. Что случилось с ним? Это проклятие или враждебная магия?

— Лин... Ты меня понимаешь?

Он склонил голову набок. Это движение напомнило мне собачье, и я засмеялась нервным смехом.

— Понимаешь, кто я? Как меня зовут?

Лин медленно, с явным трудом кивнул. Прорычал что-то, отдалённо напомнившее «Ирри». Потом, словно Лин приложил для этого неимоверные усилия, его лицо на миг снова стало почти человеческим.

— Уходи, — прошептал он. И тут же, без перехода, поцеловал меня, наваливаясь всем телом, перехватывая руки так, чтобы я не могла сопротивляться.

Его язык менялся. То становился явно нечеловечески длинным, нежно обхватывая мой язык, то снова превращался в обычный, жадный, нетерпеливо требующий отклика. Глаза Лина тоже были то нормальными, с широко расширенными, безумными зрачками, то зрачок сужался, а радужка заливала белки. Это было и страшно, и прекрасно.

Когти давно разодрали мою одежду, оставили полосы на плечах, на них взбухли мелкие капли крови. Заметив это, Лин глухо застонал и попытался зализать ранки. Шершавый язык раздирал кожу и одновременно жёг как огнём. Я вскрикнула, попыталась отползти, но Лин зарычал, припечатывая меня к полу пещеры рукой с чёрными когтями.

— Моя-а-а...

Он не в себе... может, это воздействие пещеры? Но почему именно так, почему он превращается в какое-то чудовище?

— Лин! Ты человек!

Напрасно: мои слова не доходили до его разума. Передо мной был зверь — зверь, желающий свою самку. Он готов был взять меня силой, пусть даже ему пришлось бы удерживать меня зубами. Когда сознание возвращалось к нему, Лин пытался бороться с собой, но стоило мне попытаться отойти или оттолкнуть его, как он превращался в рычащее, жаждущее добраться до моего тела чудовища.

В нашей борьбе я проигрывала, Лин, волей или неволей, изрезал когтями мою кофту и нижнюю сорочку, она висела лохмотьями. Зацепившись за резинку штанов, с лёгкостью порвал и их. Мои слова до него уже не доходили, он просто хотел меня. И я закрыла глаза и притянула его к себе, сама отыскивая губами его губы.

— Пожалуйста... не торопись.

Лин заурчал, целуя меня. Неожиданно нежно, заставляя забыть о только что причинённой боли, о страхе — обо всём, кроме его тепла и запаха, его дыхания, опаляющего губы. Шершавая, покрытая чешуёй ладонь скользнула по внутренней стороне бедра, раздвигая ноги. Вторая легла на мой затылок, оберегая от соприкосновения с землёй. Сумасшедшая смесь безумного желания и нежности заставила меня задохнуться. Я распахнула глаза, чтобы увидеть выражение глаз Лина — и даже за дикостью и безумием звериного разума увидела его самого.

— Во имя Далайи, замри! — жёсткий, сильный, совершенно неожиданный голос поразил меня как гром.

Тело Лина на мне напряглось — а в следующий миг обмякло. В воздух взвились золотые ленты, бережно оплели его, оторвали от меня, приподнимая. Я тут же села, подобралась, как кошка.

— Хайден!

Это и впрямь был он. Запыхавшийся, вспотевший, короткие волосы стояли лохмами.

— Я вернулся на полпути. Знаешь, у меня тоже было что-то вроде предчувствия, — Хайден криво улыбнулся мне. — Вижу, что не зря.

— Что с Лином? — я вскочила. Хорошо, что трусики не окончательно порвались, хоть и висели на честном слове. — Это проклятие?

Золотые ленты спеленали лишь тело, черноволосая голова была бессильно откинута. Даже без сознания Лин оставался в состоянии полутрансформации: за приоткрытыми губами виднелся ряд острых клыков, а кожу покрывала чешуя.