Сама виновата, надо было сказать Линдену, чтобы не покупал так много. И наверняка содрали втридорога, я-то беру обычно на скидках, с истекающим сроком годности.

Я не успела добежать до тайника. Линден нагнал меня в пару шагов и схватил, заставляя остановиться. Кровь невольно прилила к лицу, когда я почувствовала спиной горячее мужское тело, обвившиеся вокруг моей груди крепкие руки.

Невольно сглотнула, обзывая себя извращенкой. Это же Линден. Я просто не привыкла к тому, что он теперь взрослый, вот и реагирую, как на незнакомца.

— Не смей вообще говорить об том, чтобы давать мне деньги.

Его голос звучал непривычно сурово. Не зло или обиженно, а именно сурово, этак бескомпромиссно. Захотелось вытянуть руки по швам и сказать «так точно».

Он отпустил меня, и я обернулась. Нашла взглядом синие глаза — настойчивые, предупреждающие. Да, он не шутит и не для вида это говорит.

— Брать деньги у женщины оскорбительно для мужчины.

О боже.

Кажется, я опять покраснела.

В попытке скрыть это ухватилась за щёки. Взглянула на Линдена чуть исподлобья и удивилась, когда непреклонное выражение на его лице сменилось каким-то другим... непонятным. Задумчивым. Он смотрел куда-то ниже, не в глаза.

И в следующий же миг отвернулся, оставив меня теряться в догадках.

Вытянув кофту перед собой, я хорошенько её рассмотрела. Может, где-то запачкалась? Или на видном месте дырка?

Да нет. Она, конечно, тоненькая, старенькая, но в полном порядке. Я пожала плечами.

Тут с кухни донёсся грохот, а потом сдавленное чертыханье.

— Линден!

Я совсем забыла предупредить, чтобы не открывал резко шкафчик с посудой. Дверца там держалась на чистых соплях.

— Оставь, я сама всё сделаю, — я ворвалась на кухню.

Так и есть, сорванная дверца уже стояла внизу, аккуратно прислонённая к секции, а Линден ставил обратно попадавшие сковородки и кастрюли.

В ответ на мою реплику он кивнул на стоявшие на полу сетки. Снег с них успел растаять, натекла небольшая лужа, и я схватилась за тряпку. Тем временем Линден открыл холодильник и озадаченно уставился в его тёмное нутро.

— Да он отключён, всё равно зима, — спохватилась я. — У меня не бывает так много продуктов, чтобы не обойтись было без холодильника.

Он посмотрел на меня долгим взглядом. Почти осуждающим. Потом покачал головой.

Я почувствовала себя неловко.

Ну конечно, он-то помнил этот дом четыре года назад. Когда тут царил порядок, счета оплачивались вовремя, бабушка хлопотала по хозяйству, а я была ещё полной надежд на будущее жизнерадостной почти-студенткой.

Теперь он вернулся, а тут бардак, отстающие от стен обои, ба вообще уже нет. И я превратилась в какое-то чучело.

Я присела и полезла в купленные продукты. Чтобы разбить повисшую между нами неловкость, пошутила:

— А приготовить мужчине еду женщина может? — и только озвучив это, поняла, что вышло очень двусмысленно.

Но Линден одобрительно усмехнулся. Кивнул. Полез за холодильник, нашёл шнур и воткнул его в розетку.

— Лин... — я только заикнулась и поймала очередной предупреждающий взгляд. Замолчала.

Пусть делает как знает. Хотя бы сегодня. Вдруг он снова исчезнет, если я стану перечить и заставлять его поступать по-моему.

Почему-то мысль о том, что Лин снова может уйти, меня ударила, аж дыхание на миг перехватило. Я даже не знала, что одиночество успело так сильно испортить меня. Разъесть. Сделать слабой и пугливой.

Что сделать, чтобы Линден остался? Чтобы ему захотелось остаться?

По-моему, до сих пор я делала лишь всё, чтобы ему захотелось скорее отсюда сбежать.

И пока он и впрямь этого не сделал, лучше приготовить ему поесть — и повкуснее.

Оказалось, что закупился он с умом: не стал брать ничего готового и дорогого, взял в основном дешёвые ингредиенты и побольше. Две полуразмороженных куриных тушки, много овощей, яйца, хлеб, масло... На столе росла горка продуктов, а я мысленно восхищалась своим маленьким мальчиком... который стал на голову выше меня.

— Лин, — осторожно спросила я его, когда картошка вместе с куриными ножками уже шкворчала на сковородке, а рядом томился суп. — Ты расскажешь, почему ушёл? И где был всё это время?

Линден сидел за столом, откинувшись на стенку, и, казалось, дремал. Но, услышав мой вопрос, лениво приоткрыл глаза.

— Я должен был уйти. Люди ждали моего возвращения. Я и так пробыл у вас слишком долго. Правда, так вышло к лучшему в итоге.

— Что за люди?

— Мои люди, — он пожал плечами.

— Родственники? Ты же вроде говорил, что у тебя никого больше нет.