Пальцы чародея тем временем скользнули ниже, к прикрытой рубищем, но из-за откровенной позы полностью доступной промежности. Нащупали клитор, нежно коснулись его, потом спустились к половым губам, провели по ним несколько раз прямо через ткань, словно проверяя, достаточно ли я увлажнена, чтобы на ткани остался тёмный след. То ли результат проверки не удовлетворил его, то ли чародею захотелось взглянуть самолично, но в следующий момент ткань поползла вверх, а я закусила губу, чтобы не издать ни звука.

Господи, пожалуйста. Пусть он уйдёт. Пусть секса не будет.

Тяжёлое дыхание Румена явно говорило о его возбуждении. Он склонился надо мной, шумно втянул ноздрями воздух:

— Как сладко пахнет женщиной. Небеса, ты даже тут светловолосая. Впервые вижу такое.

Я молчала, пытаясь отрешиться и ничего не чувствовать. Он может получить моё тело, но не душу. Меня тут нет, есть только оболочка, которой всё равно, что с ней делают.

Но чародей отстранился и, не трудясь даже накрыть выставленное напоказ, объявил:

— Удовольствие на потом. Сначала работа. Потерпи немного, малышка, совсем скоро тебе будет очень хорошо... а потом очень плохо.

Он коротко рассмеялся и повернулся на каблуках. Удаляющиеся шаги я приветствовала всем телом. Отсрочка казни... говорят, перед смертью не надышишься, но мне казался ценным каждый миг.

Дверь за чародеем и стражей захлопнулась, и я задёргалась в путах, пытаясь высвободиться. Тщетно, Румен привязал меня очень крепко. Похоже, это было для него привычно. Да и сам алтарь, свечи, чистый каменный пол — всё словно говорило о том, что это помещение часто используется.

Вытянуть дар... он усиливает свой дар за счёт других чародеев? Если так, неудивительно, что он околачивался в Обществе Магов. Наверное, рекрутирует там свежее мясо для пополнения своих магических сил.

Я с содроганием подумала обо всех предыдущих молоденьких чародейках — наверняка они были почти такие же, как я, пусть не из другого мира — ничего не знающие провинциалки. Часть из них, наверное, так и не поняли, что это не просто сексуальные игры — а ритуал.

Магия по-прежнему не повиновалась мне — вероятно, потому, что кандалы с моих щиколоток так и не сняли. Ледяной камень уже почти перестал жечь спину. Кажется, моё тело сравнялось с ним по температуре. Я откинула голову и попыталась, как могла, расслабиться в верёвках.

Странно, но после того, как Румен ушёл, возбуждение не схлынуло, а наоборот, накатывало волнами, заставляя меня сжиматься от неясного желания. Всё внизу горело от прилившей крови, мне стало жарко, на коже даже выступил пот.

Неужели... воздействие самого алтаря? Может быть, Румен как раз поэтому и ушёл — чтобы довести меня до такого состояния, что я буду умолять о том, чтобы меня взяли. Боже, как унизительно...

Камень подо мной вздрогнул и затрясся, огоньки свечей затрепетали. На миг я забыла о вожделении. Что происходит? Землетрясение?

Невидимые в темноте балки потолка громко скрипели, посыпалась труха. Я съёжилась, насколько это было возможно. Господи, что если всё это рухнет и погребёт меня под собой? Что случилось там, наверху? Магия Румена? Настолько сильная?

Как я ни пыталась, уловить отголоски магии не могла. Сознание снова поплыло, перед внутренним взором встало лицо Лина. Как хочется ещё раз увидеть его перед смертью — или перед чем-то, что хуже смерти.

На какое-то время я забылась, сгорая в фантазиях, где меня брали то спереди, то сзади, ласкали много мужчин одновременно, и почему-то все они были — Лин. Я слышала тихие хриплые стоны, и, приходя в себя, понимала, что это мои собственные стоны. Возбуждение сжигало меня, безумный набат внутри всё разрастался, и прикосновение верёвки казалось изысканной лаской, грозящей довести до пика.

Зловещий скрежет открываемой двери заставил меня вздрогнуть. Я напряглась в верёвках, попыталась приподнять голову. Терзали попеременно и ужас, и надежда. Пусть даже это возвращается Румен, я уже готова была на всё, если это подарит мне облегчение. И в то же время презрение к самой себе усилилось: что же я за жалкая беспомощная дурёха, не в силах противостоять.

Я не видела, кто вошёл, на фоне дверного проёма мелькнула лишь тёмная фигура. Зато хорошо слышала шаги — медленные и неуверенные, со странным клацаньем, как будто вошедший цеплялся за пол металлическими набойками на обуви.

Я задержала дыхание. Кто там? Это ведь не Румен — но кто тогда? Кого спустили на меня в этом тёмном подземелье — и зачем?

Может, я бы сошла с ума от ужаса, но тут вошедший наконец появился в круге света — и я обомлела, узнав Лина.

Зажмурилась, потом снова открыла глаза. Этого не может быть. Это видение. Лин не может идти ко мне, покачиваясь, в одной повязке на бёдрах, весь в гари и пепле.