– Пи? – вскарабкавшись ко мне на руки, вопросительно поинтересовалась Микуся.

– Вот тебе и «пи», – буркнула я, думая что делать, и вдруг решилась: – Я еду с вами.

– Живи, поживай, добра наживай, – сжимая в одной руке немалых размеров узел с поклажей, а в другой временно ставшую бесполезной метлу, молвила я, обращаясь к Тинке. – И ты чем сможешь подсоби ей, – это уже засмущавшемуся Любомиру.

Тинка лопочет благодарности. Еще бы: она, свободу обретя, даже бане рада была, а тут целый дом получила.

– Если решишь вернуться… – девочка замялась. – Я буду рада, – последние слова прозвучали едва слышно, и стало ясно – она лукавит, а в действительности боится потерять то, что едва обрела.

Кошусь на подведенную ко мне вороную лошадку. Вот и как на тебе ездить? Предшественница наверняка обучена верховой езде была, но она не я. Эх… Жаль метла меня сейчас не слушается, с ней-то мы общий язык найти сумели.

Прибывшие за мною мужчины помогли приторочить к седлу поклажу и взобраться на лошадь. Вроде бы спина у нее стократ шире черенка от метлы, а некомфортно. Помахала рукой на прощание, украдкой утирая слезу. Когда-то я не рада была оказавшись тут, а сейчас так грустно покидать ставшее почти родным место.

Едем. Я вцепилась в седло, лишь слегка придерживая поводья, благо лошадка сама топает рядом со всеми, и управлять ею не требуется. Качает немилосердно, временами и вовсе кажется, вот-вот свалюсь.

Спутники – то один, то другой – подъезжают, что-то рассказывают. Какие-то новости о людях и местах, которые мне незнакомы. И по мере их рассказов приоткрываются дверцы в памяти, впуская в сознание новые образы, от обилия коих уже голова кругом идет.

По первости, я слушала, пытаясь все запоминать, выуживая из памяти предшественницы подробности, но вскоре сдалась. Сил на это уходило слишком много, так недолго увлечься и сверзиться с кобылы. Вскоре мужчины поняли, что я не горю желанием общаться, и разговоры затихли, зато вернулись былые мысли и сомнения: правильно ли я поступила, решившись уехать? И не потеряла ли последний шанс на то, чтобы обрести счастье? Мика из-за пазухи попискивает, то ли сказать что-то пытается, то ли подбодрить? Не поймешь.

К тому моменту как объявили привал, я не чувствовала ни ног, ни спины, ни рук. Все мышцы вначале свело, потом они одеревенели, а после непродолжительной болезненной ломки пропала чувствительность. Просить остановиться не позволила гордость. В числе моих спутников старцы есть, и ничего: нормально держатся, ну или вида не подают, что ощущают дискомфорт.

Как меня снимали с кобылки, как чем-то отпаивали, запомнилось смутно. Осталось лишь жуткое воспоминание о том, как опираясь на некогда верную метлу пробиралась к кустикам, стремясь справить нужду, и как неистово желала: если уж и не вернуть магию в полной мере, то хотя бы вновь совладать со своими гаджетами.

Ночь прошла как в бреду. Сны были яркими, эмоциональными и обрывистыми. То я оказывалась в своей квартире на Земле, то в доме Верховной и о чем-то с ней спорила, то у себя в Мелозерье, то где-то во дворце, где плутала, ища то ли кого-то, то ли что-то, но упорно не находя.

Утренний подъем стал настоящей пыткой. Ночная прохлада заставила и без того страдающее от усталости тело дрожать, вызывая болезненные спазмы. Голова раскалывалась от обилия мыслей и обрушившихся воспоминаний.

Похлебка показалась обжигающей и безвкусной. А после того как лошади оказались взнузданы, я почти взвыла:

– Ласточка, ко мне…

Каково же было мое удивление, когда метла послушно ударила по безвольно свисающей вдоль тела руке. Спутники отшатнулись, зашептавшись, но мне было все равно. Счастье затопило с головой. Не знаю, вернулась ли моя изподвыподвертнутая ведьмовская сила, но если метла вновь заработала, то я самая счастливая недоведьма на свете.

– Алиса, ко мне! – с долей надежды скомандовала я, но, увы, тарелочка на зов так и не явилась.

– Ласточка, вжик? – уже не так уверенно, не то что приказала, скорее спросила я, с радостью ощутив ставший родным толчок под пятую точку. – Мика, она работает! – воодушевленно поделилась своей радостью с фамильяром.

– Пи-пи-пи-пии! – деловито спрыгнув на метловище, изрекла мышка, вызвав суеверный страх в глазах спутников.

– Госпожа, как же так? – кивнул то ли на метлу, то ли на мышку седовласый маг.

– Ведьма я теперь, – вздыхая, признаюсь. – Но после шабаша сил лишена. Временно.

Народ приглушенно загомонил. Кто-то опасался возможных перемен, кто-то радовался: ведь будучи ведьмой я не обязана вступать в брак, а значит останусь единоправной владелицей своих земель. А под защитой ведьмы куда надежнее, нежели под рукою обычного аристократа. С такой хозяйкой вряд ли кто осмелится на рожон лезть.