Не удержалась и сама губами к его губам прижалась, услышала стон мужской и почувствовала, как губы его раскрылись и в мои жадно впились, слились с ними в единое целое, голову его руками обхватила, отвечая на поцелуй, касаясь несмело языком его языка.

"Вкуснее жизни ты, Ждана… губы твои вкуснее самых спелых ягод, я сгораю из-за тебя, ведьма человеческая, разум теряю. Все в тебе с ума сводит — голос, взгляд, волосы, тело…".

Задыхается, спину сжимает все сильнее, в себя меня вдавливает, а я животом и промежностью чувствую твердую выпуклость, и мне инстинктивно хочется о нее тереться голодным телом, которое пылает, причиняя боль. За волосы сзади схватил и назад потянул, заставляя выгнуться, прижимаясь мокрым ртом к моему горлу, ниже и ниже, обхватывая губами сосок через сорочку, слегка сжимая зубами, а я невольно извиваюсь на нем, и это невыносимое трение о его эрекцию, ощущение пульсации плоти на плоти и горячий рот на моей груди, язык, дразнящий тугие и вытянувшиеся соски. От сильного возбуждения нечем дышать, хочется плакать и умолять, чтобы унял эту дрожь, эту потребность в нем.

"Хочу… любого тебя… как тогда хочу… прикасайся ко мне… пожалуйста".

Оторвал от себя и в глаза смотрит, а по лицу уже змеится чешуя, не прячется, перекатывается волнами на скулах, и губа верхняя вверх вздернулась, подрагивает. А вдоль плеч появляется волнистая полоса, словно острые зубья пробивают кожу. Она лоснится и отливает то черным, то золотым.

"Закрой глаза, Ждана, и не смей кричать…".

Медленно прикрыла веки и услышала всплеск воды, судорожно стиснула челюсти, тяжело дыша, ощущая, как ночная прохлада иглами впивается в возбужденную грудь, в губы, в щеки. Почувствовала, как под водой что-то мощное плещется, вьется у ног, беснуется, и брызги столпом вверх летят. От страха дух захватило и грудную клетку сжало, как тисками. А потом замерло все… ни всплеска. Тишина вокруг.

По коже мурашки пошли, когда прикосновения ощутила на внутренней стороне бедер, и не могу понять, чем касается — мягко и в то же время остро, все выше и выше, пока не всхлипнула и тут же не прикусила губы, запрокидывая голову и закатывая глаза, потому что там внизу меня словно опалило жаром. Вздрогнула, а ноги обвило, как толстой веревкой, удерживая на месте. И в груди вместе с ужасом плещется что-то еще неведомое… очень чувственное, горячее.

А потом широко раскрыла глаза, когда почувствовала тянущие, скользящие подрагивания прямо на узелке плоти между складками. Сразу и безошибочно в самом чувствительном месте. И мне кажется, что это его язык, но в то же время слишком остро, слишком быстро, и трение на чувствительной, воспаленной плоти невыносимо сильное, как и удары воды, которая снова вспенилась внизу, бурлит и пузырится, усиливая ощущения. Мои колени подогнулись, но их стянуло словно тугими кольцами, не давая освободиться. Из горла вырываются свистящие всхлипы, и перед глазами все плывет. Не знаю, что он делает со мной, но это невыносимо, это почти больно, настолько сладко, что меня трясет всем телом, и губы кровят от укусов, потому что мне хочется кричать.

"Тихо, Жданааа, тихо…"

А мне кажется, его язык — он везде, извивается и быстро трепещет в самой сердцевине пульсирующего бугорка, а потом жестко спускается вниз и раздвигает меня там, где никто и никогда не касался, мягко, легкими касаниями, проникая внутрь, словно вылизывая стенки лона и заставляя их трепетать, сжиматься вокруг его языка, а он снова выскальзывает наружу и тонко обвивает клитор… и мне кажется, это не человеческий язык, а змеиный. От одной мысли об этом сердце сжимается и тут же отпускает, потому что ласка становится обжигающей.

Наслаждение приближается оглушительно сильно, все тело волнами сотрясается в надвигающемся апокалипсисе оргазма, и мне уже кажется, что по моей талии ползут его пальцы… или не пальцы, а мне плевать, мне невыносимо хорошо, я приближаюсь к дикому взрыву, пока не выгнулась назад, опутанная сильными змеиными кольцами, впилась в них руками… Наслаждение нарастает ослепительными витками. Порочное, грязное, оно срывает меня в бездну и мне не верится, что я в эпицентре этой вакханалии сумасшествия. Вода плещется и словно раскачивает мое трепещущее и содрогающееся тело из стороны в сторону. Пока меня не ослепило с такой силой, что я забилась, как раненная птица, проткнутая иголками, в конвульсиях наслаждения.

"Твояяяяяя"…

А когда в себя пришла, оказалась одна на берегу, лежа на спине. Не помнила — ни как вынес из воды, ни как уложил, ни как исчез… а может, мне показалось или приснилось. Приподнялась на локтях… нет, не приснилось, не могло присниться. Я всем телом чувствую, что он со мной был и ласкал меня… в том ином облике.

А потом вдалеке зарево огненное взметнулось, я на ноги вскочила и вздрогнула, когда голос Врожки услышала.

— Он убивает других, чтоб не убить тебя.

Резко обернулась на карлика, а он смотрит на меня исподлобья и руки в кулаки сжимает.