Лицо тисы Тильвари оставалось бесстрастным, Альв же не посчитал нужным прятать свои чувства. Презрения, сквозившего в его взгляде, хватило бы, чтобы на месте сгноить парочку мелких форм жизни вроде червей.

«Замечательно… Виктор не стал скрывать то, что увидел, – с долей фатализма подумала я, раскланиваясь с хозяйкой приема. – Ладно, мы не гордые. Знал бы ты, Альв, какую рожу мне хочется скорчить, глядя в зеркало… Твои гримаски нервно стоят в сторонке. Главное, не суйся разговоры разговаривать».

Мое желание оказалось выполнить проще простого. Альв откровенно избегал бывшую подругу. А для меня слишком открыто демонстрировать интерес к известному последователю защитника справедливости Лерроя, находясь в окружении двух десятков радикалов и их лидера, было бы верхом глупости.

Я пыталась отрешиться от печальных мыслей, вызванных очередным дном, которое пробила моя репутация в своем стремительном падении, и с трудом улавливала, что происходит вокруг. Вроде бы прием устроили по случаю помолвки Альва, но с кем, я так и не поняла. Тильвари пытались удерживать нейтралитет, притормаживая излишне импульсивного наследничка, и потому в одном доме оказались и радикалы, и консерваторы, и престарелые болтуны из общественного совета, и еще Серая госпожа знает кто. Огромный зал, скорее всего опутанный чарами расширения, с трудом вмещал всех гостей. Именно этот базар Лэнгли и выбрал для одного из своих редких выходов в люди. Да еще притащил сюда и меня. Теперь даже до слепо-глухого тупицы дошло, к какой партии принадлежит самая молодая мастер-артефактор в истории и единственная очищающая нынешнего столетия. На останках моей доброй славы можно было поставить в качестве надгробия большой жирный крест.

Но на этом удары, припасенные для меня судьбой на сегодня, не закончились. Ближе к концу, слегка успокоившись, я с показным равнодушием оглядывала зал и заметила нескольких аристократов в дальнем углу за колоннами. Они о чем-то спорили, яростно жестикулируя, а потом один отделился от компании, вышел из тени драпировок и решительно зашагал в нашу сторону. И тут я его узнала.

Не веря собственным глазам, я моргнула. Сердце пропустило удар, а потом забилось в рваном заполошном ритме. Чуть ли не силой я заставила себя отвести взгляд от стройной фигуры в темном строгом камзоле. «Не смей! Не смотри на него! – мысленно орала я, пытаясь совладать с накатившим страхом. А где-то на границе сознания бились в агонии остатки мечты. – Почему?! Не хочу! Не хочу, чтобы он видел меня с ними! Не надо! Ну пожалуйста! Не подходи!..»

– Вы позволите пригласить вашу даму? – Дон безошибочно определил, с кем я сюда явилась. Бесы бы порвали его проницательность.

Лэнгли-Ланг нарочито медленно повернул голову. Я же продолжала смотреть сквозь, словно не видела новое действующее лицо абсурдного спектакля. Это было единственное, на что хватило моего самообладания. Смерив собеседника холодным змеиным взглядом, ходячий артефакт повернулся ко мне:

– Хотите потанцевать, леди Ланг?

Проверку я просчитала мгновенно. И модель правильного поведения сформулировала за ту же долю секунды. Но помоги мне, Последняя Гостья… Как же больно было вести себя правильно.

– Потанцевать с этим? Неинтересно, – процедила я и отвернулась.

Смотреть, как он уходит, у меня сил не хватило. И услышать его шаги среди шума и музыки бала я не могла. Впрочем, музыку я тоже не слышала. Похоронный марш, гудевший в ушах, заглушил всю Вселенную.

Как я не повесилась, вернувшись с проклятого бала, не знаю. Я даже не сошла с ума. По крайней мере, не больше, чем обычно. Но обстановка в моем доме, который я давно уже про себя называла не иначе как логово, сильно изменилась в сторону минимализма.

Впрочем, пострадало не только логово. В остатках души тоже что-то необратимо сломалось, выгорело, рассыпалось серым невесомым пеплом. До сего дня я просто делала то, что могла, то, что считала правильным. И те боль и потери, которые получала в процессе, причисляла к неизбежной цене за победу. Я хотела победить любой ценой, обойти историю на повороте и написать на еще чистых страницах свой собственный рассказ. Более справедливый, более честный…

А вот о финале этого рассказа я как-то задуматься не удосужилась. Точнее, просто побоялась. Каждый шаг, приближавший самозваную спасительницу мира к победе, одновременно уменьшал шансы на хеппи-энд лично для нее. Вот такой парадокс. И сегодня он проявился во всей красе, сведя пресловутые шансы к нулю.