– Понравилось? – зло бросила я. В памяти всплыли яркие картинки недавнего прошлого, и сердце сдавило в тисках то ли ревности, то ли ярости.

– Нет.

– П-почему? – Удивление в голосе скрыть не удалось.

– Он не видел меня.

– Это как?! – взорвалась я.

– Не знаю. До тех пор никто не мог противиться силе моих ароматов.

– Но я помню… – Не менее обескураженный, чем я, Дон говорил едва слышным шепотом. – Я помню нежность. Поцелуи. Руки…

– Ты помнишь ее?! – взорвалась я.

Но парень не обратил на мою вспышку никакого внимания.

– Когда ты так спрашиваешь… Нет. Ее я не помню.

– А что ты, бесы порви вас обоих, помнишь?! Ты же сказал Альву, что… был с ней!

– Я этого не говорил.

Я схватилась за голову, едва не оттолкнув его в кусты.

– Ладно. Это потом. Потом разберемся… Зачем ты привела Дона в свою спальню, бестелесная?

– Мне нужен был муж.

– Зачем?

– Ребенок без мужа – слишком большой удар по репутации. Отец бы мне этого не простил.

– Ребенок? Делия хотела ребенка? – ошалело пробормотал рядом Дон.

Я сообразила, в чем дело, гораздо быстрее.

– Кто отец твоего ребенка, бестелесная?

– Виктор Орлей.

Последовавшая за этим матерная тирада в два голоса чуть не отправила призрака моей вероломной сестрички куда дальше, чем простая Грань.

– Почему ты не вышла замуж за него? – спросила я, кое-как заставив себя успокоиться.

– Он не захотел.

– Почему?

– Он сказал, что ему не нужна бездарка, потому что он скоро станет лордом Десятки.

– Как? – ляпнула я.

– Не знаю.

Тут я поняла, что уже минуты три Дон монотонно тянет меня за руку, и еще чуть-чуть, усадит прямо на землю. Я обернулась.

– Спроси ее, спал я с ней, бесы ее порви, или нет?!

– Ты спала с Доном? – как попугай повторила я.

– Нет, – отозвался призрак.

И я поняла, что мои пальцы больше не немеют в мертвой хватке бывшего жениха.

– Для кого еще ты делала ароматы, влияющие на разум?

– Для Виктора. Для Лерроя.

– Э-э-э… – В очередной раз я перестала понимать, что имеет в виду бесов призрак. Виктора она, похоже, таким образом и уложила к себе в постель. Но Леррой?! Она что, и за него замуж собиралась?!

– Что ты хотела от Лерроя? – Я наконец сумела сформулировать из обрывков мыслей что-то более-менее внятное.

– Денег.

– Профессор покупал ее отраву! – выругался у меня за спиной Дон. – Поверить не могу!

– Ты делала аромат страсти для Лерроя?

– Нет.

– А что ты ему продавала? – едва не прорычала я.

– Вечный сон из цветов аместира.

– Да где ты набрала такой дряни?! – рявкнула я, окончательно запутавшись.

– Леррой принес семена. Я вырастила цветы и создала аромат.

– Так он тебя и аромат делать научил? – От удивления я отшатнулась и чуть не упала навзничь, зацепившись за какую-то неровность.

Но Дон не позволил мне упасть, да так и остался стоять за спиной, обнимая меня за талию. Я откинулась на него, наслаждаясь этой невинной лаской едва ли не сильнее, чем возбуждающей негой несколько часов назад. И вдруг поняла, что успокоилась. Дон прав: мертвые ушли. И им все равно.

Ни холодное «нет, я сама» в ответ на мой вопрос, ни новость, что окрутить Дона, поскольку он «благородный идиот и ничего не заподозрит», Делии посоветовал именно Леррой, меня уже не взволновали. Как и то, что создавать всякую дрянь для профессора-интригана Делия начала еще до моего появления в этом мире.

Я механически задавала какие-то уточняющие вопросы, повторяла вопросы Дона, почти не слушая ответы мертвой сестры. Это меня в тот момент больше не трогало.

Совсем другие мысли плавали в моей голове. Мысли одновременно и печальные, и спокойные, и в чем-то даже счастливые. Я поняла, как добился бессмертия Леррой. И как его все же убить, тоже поняла. Даже догадалась, почему для этой миссии Последняя Гостья выбрала для меня именно тело глуповатой малолетней студентки.

Конечно, оставались еще чисто технические мелочи. Но я не сомневалась, что найду и для них подходящее решение. Моя миссия почти завершилась. Последняя Гостья должна быть довольна. И не только она. Маятники придут в норму. Все. Как и было приказано.

Я отбросила все мысли в сторону и, прервав разговор на полуслове, отпустила призрака.

Если Дон и удивился, то не подал виду. Он молча вернулся вместе со мной в дом. А я, едва захлопнув за собой дверь своей спальни, развернулась к нему.

– Не хочу ни о чем думать. Все, что осталось от этой ночи, – принадлежит нам.

Вместо ответа Дон притянул меня к себе и поцеловал так, что закружилась голова. Он всегда каким-то чудом понимал, чего именно мне хочется.

– Вот и все, – тихо сказал Дон несколько часов спустя.

Я лежала рядом, уютно устроив голову у него на плече, и смотрела, как медленно розовеет щель между неплотно задернутыми портьерами.